Моя первая нормальная записка. По крайней мере, что-то внутри наивно полагало, якобы Белочкин не будет издеваться над глупой доверчивой Лисичкиной. На чем строилась такая уверенность, не понимала. Мальчишкам свойственно жестоко шутить над залипающими на них девчонками. Я, наверное, не исключение, но...

Размышляя об этом, покинула кабинет математички, следуя за классным потоком, бредущим по коридоре с громкими воплями.

Пальцами сильнее сдавила послание Максима. Я боюсь разворачивать его!

Вдруг он написал «дура», а та самая потенциальная дура сейчас шла на следующий урок, выдумывая всякую любовную чепуху?

Юля, Юля. Раз ты уже попадалась на подобный розыгрыш. Надо умнее быть!В седьмом классе Курдин надоумел одного из своих дружков типо пригласить на свидание классную серую мышь. Они тогда долго смеялись, увидев мое лицо при чтении записки. Сперва поверила, а потом вовремя осознала, что Пашка врёт. Он при всем классе до конца уроков ходил за мной по пятам, задавая аля романтические вопросы. Особенно одноклассник вогнал в краску, спросив: «Ты целовалась с кем-нибудь?» Ага, с подушкой разве что, но ему знать необязательно! Да и Пашка явно не тот, с кем хотелось бы...

Приметив вдалеке кабинет, где у нас вели Биологию быстро сменяющие друг друга учителя, остановилась напротив широкого пластикового окна. Мимо проходили остальные ученики, а я засмотрелась на внутренний двор школы.

Отсюда открывался классный вид на елочный парк. На его территории у нас часто проводили физру. Запах хвои и свежий воздух, специальные беговые дорожки вокруг озера, стадион с тренажерами — не могли ни радовать. Еще здесь располагались детские площадки для дошколят.

Любимый пейзаж придал смелости. Вдохновленная им, медленно принялась разворачивать записку Белочкина. Когда осталось совсем немного, внезапно подлетел Курдин и вырвал листок.

— О, что у нас тут любимый написал? — издевательски спросил хулиган, состроив серьезное выражение лица.

— Верни! Это моё! — тут же бросилась возвращать, но раздался звонок.

— А-ха-ха, Лисичкина, закатай губу. Записочка полежит у меня во-о-о-т здесь, — гаденько ухмыльнувшись, Федор демонстративно убрал бумажку себе в левый карман.

— Да чë ты ко мне привязался?! Отдай записку!

— А вот чë-то, Юлька. Хотя о чем мы говорим. Где модель, а где простой мальчишка?

— Что?! — удивленно произнесла в ответ, широко распахнув глаза.

— Я же тебе не ровня, моделька. Ничего, без записки проживешь! — выдал напоследок он и шмыгнул в класс.

Сама не поняла, как сжала ладони в кулаки. Что за бред пронес Курдин?! Какая на фиг ровня, не ровня?! Разозлившись сильнее прежнего, зашла последней на Биологию. Попляшишь ты у меня после неё, гад блондинистый! Ух, попляшишь!

Макс

Стоило сбежать от Марии Ивановны, как в коридоре меня неожиданно с серьезным выражением лица взяли в кружок пацаны из класса.

— Слышь, Белочкин, а ты Юльку нашу не трошь! — первым завел разговор Пашка Скрипко, которого уверенно прикрывали двое других ребят — Димка и Серый.

Они, в отличие от него, хотя бы знакомы с качалкой, судя по физическому телосложению. Скрипко как был худым мухомором с симпатичной шляпкой, пардон рожей, так и остался девчачьего склада. Значит реальных противников, по факту, на одного меньше. Павел так, третий для массовки. В случае пекла он драпать начнёт первой крысой с тонущего корабля.

— В каком смысле вашу Юльку? — скептически изогнул бровь в ответ. — Не помню, чтобы она с кем-то из вас встречалась. Вероятность, что будет — один к миллиону, учитывая, кто вы для нее.