Георгий ощутил укол стыда. Не очень понимая, за что. Ну, то есть, за то, что человеку не поверил, конечно, но… и нос этот ее красный, и царапина… А человек просто упал рядом с его машиной. И шлепнулась она, кстати, сильно.

- Вы не ударились? – неожиданно спросил он.

- Нет. Лед – он мягкий, знаете ли.

Обиделась. Какая у них, оказывается, дворничиха, она же консьержка, обидчивая.

- Спасибо за информацию, - буркнул Георгий и вышел из каморки. Не консьержка, а Дуся многостаночница какая-то.

***

Был уже поздний вечер, когда Георгий припарковал машину у кондитерской. Ярко освещенная витрина выглядела очень праздничной. И пахло, пахло даже на улице тоже очень празднично – свежей выпечкой.

Помянув тихим незлым словом старшего брата, Георгий потянул на себя дверь кондитерской, а через десять минут вышел из нее. В руке у него был торт с замысловатым названием «Баноффи». Аккуратно пристроив торт на переднее пассажирское сиденье, Георгий направил машину к дому.

Старший брат Георгия – Григорий, который был Гоше и старшим братом, и заменил отца, привил младшему брату очень крепкие моральные принципы. И хотя вести бизнес в современных реалиях это отчасти даже мешало, но на сделки с совестью Георгий все равно не шел. Даже в мелочах. Особенно в мелочах. С них все и начинается – так учил брат. Дашь один раз маленькую слабину – и всё, пошло-поехало.

Поэтому сейчас Георгий ехал домой с тортом. Чтобы преподнести этот торт дворничихе жилого комплекса, в котором жил. Потому что поступил с этой женщиной несправедливо. Он три дня пытался забыть этот дурацкий эпизод, а сегодня… сегодня он едет домой с неведомым «Баноффи». В кондитерской сказали, что вкусный.

***

- Это вам.

Она смотрела на торт подозрительно. Так, словно это был не свежайший торт из самой модной в городе кондитерской, а заплесневелый кусок черствого хлеба.

- Я произвожу впечатление человека, который любит сладкое?

Ее сухой и слегка презрительный тон вдруг сразу и в Георгии вызвал раздражение. Все-таки ты - обслуживающий персонал, тетя, элементарная лояльность к жильцам должна иметь место быть.

- Вы вообще не производите никакого впечатления.

- Зато вы - сама любезность.

Да, только склок с дворничихой тире консьержкой ему не хватало.

- Послушайте, - Георгий привалился плечом к дверному косяку. – Ладно. Я был неправ и приношу свои извинения. И торт. Возьмите его, в конце концов! Он свежий и вкусный. И… - Гоша оторвал плечо от косяка, шагнул вперед, водрузил торт на стол, прямо перед ее носом. – И угостите чаем человека, который сегодня с обеда ничего во рту не держал.

Эти слова не только консьержку изумили. Сам Георгий тоже слегка обалдел от своих слов. Он что, в самом деле, собрался пить чай с этой тетей? Она, кстати, смотрела на него поверх очков каким-то совершенно учительским взглядом.

- Так в этом случае вам не торт нужен, а суп. Или кусок мяса с гарниром. А торт – так, баловство одно.

- А у вас есть суп? Или кусок мяса с гарниром?

- У меня нет, - она поправила свои страшные очки в пластиковой оправе. - А вот вы, если сядете сейчас в лифт и поднимитесь на шестой этаж в свою квартиру, то там наверняка найдете что-то посущественнее, чем торт. За него, кстати – спасибо.

Ну и все. Георгий коротко кивнул.

- Приятного чаепития.

Зачастил он что-то к консьержке.

***

Сегодня был один из тех дней, к которым Георгий относился со смешанными чувствами. С одной стороны, он любил, когда в рабочем графике не было пустоты, когда день плотно занят переговорами, решением деловых вопросов, проработкой планов. Но когда в один день набивается всего так плотно, что впору завидовать шпротам в банке – тогда ты, с одной стороны, красавчик и молодец – что столько всего успел и смог. А с другой стороны – в конце дня накатывает не то, что усталость - опустошенность. И на следующий день – как с похмелья. Тут главное – хорошо и качественно выспаться.