Я полежал, глядя в потолок, ещё секунд двадцать, потом рывком поднялся, поплотней укрыл Руслану и на цыпочках вышел на кухню. В холодильнике было шаром покати, но я уже перенял у невесты навык готовить из ничего. Достал остатки тостового хлеба, подрумянил на сухой сковородке – по двадцать секунд с каждой стороны, – соскоблил со стенок маслёнки масло. Сверху положил ореховое варенье – распечатал баночку, которую её мама ещё той осенью прислала из Нижнего. Вскипятил чайник, заварил кофе, в Русину чашку долил молока и присыпал корицей. Только потом сообразил, что у нас нет никакого подноса – я не смогу отнести это в кровать.

– Чего не спишь, Игорёш?

Она вошла босая, встрёпанная, зевая и кутаясь в мою кофту. В кармане кофты затренькал телефон.

Руслана, подпевая, скользнула по ламинату, изобразила какое-то па и протянула телефон мне.

– Пам-пам-пам…

– Алло. Алло? Кто это?

– Пам-пам-пам-пам…

– Алло? Алина? Ты?

– Пам-пам-пам-па…

Руслана резко замолчала.

– Алло?.. Алло! Тьфу… Реклама какая-то или мошенники. Или просто кто-то ошибся номером.

– Ясно. Пам-пам… Это кому с корицей? Тебе или мне?

– Тебе, конечно, я терпеть не могу. Какие планы на сегодня?

Руслана уселась за стол, кофту повесила на спинку стула. Потянулась к бутербродам, зачерпнула полную ложку тягучего зеленоватого варенья.

– Спасибо, Игорёш. Очень вкусный кофе. Удивляюсь, как ты из обычной растворимки делаешь вкуснотищу. Явно какой-то секретный ингредиент.

– Любовь, – ввернул я. Руслана хихикнула.

– А планы… Я хотела в библиотеку сходить. У меня уж Кинг сто лет не сдан. Проглотила за неделю, а сдаю полгода.

Руся обожала читать книги, но ненавидела читать с экрана. Я подарил ей на Восьмое марта электронную книжку – Руслана побаловалась с ней пару дней, а потом забросила на верхнюю полку, где скучали энциклопедии и биографии из серии ЖЗЛ. Так и ходила то в книжный, то в библиотеку.

– Хочешь, я с тобой? – храбро предложил я.

Руся откусила большой кусок, начала жевать, и вместо ответа получилась невнятная каша и брызги крошек.

– Прости, – проглотив, ответила она. – Просто ты каждый раз так самоотверженно спрашиваешь…

– А что ж делать.

Меня с души воротило от запаха библиотеки: пыльные книги, пыльные газеты, пыльные цветы, хлорка из туалета. Я терпеть не мог бродить вдоль стеллажей, а Руслана могла делать это часами, пробегая глазами аннотации, читая целые куски из середины, возвращая на места переставленные кем-то книжки, изучая полку с новинками…

– Сиди дома, Игорёша. Я сама. Я быстро.

– Да не торопись. У меня есть, чем заняться, – кивая на ноутбук на подоконнике, разрешил я. – Подлить ещё кофе?

– Да, давай кофеёчку. Такого же, с корицей. Очень вкусно. А где ты корицу взял?

– А помнишь, ты сама её сунула в ящик со специями? На той неделе осталось от пирога.

– А ты и приметил, – потянувшись ко мне через стол, усмехнулась Руслана.

– Работа у меня такая – подмечать, примечать, исследовать.

– А Алина? Это тоже кто-то с работы?

У меня внутри поднялась жаркая волна; окатило по шею, неприятно забултыхалось в животе.

– Какая Алина?

– Тебе звонили. Ты спросил: Алина? Я подумала, это кто-то с работы.

– Да. С работы, – беспечно ответил я, схватил кусок хлеба, но тот зацепился, следом потянулся пустой пакет…

– Грустное это упражнение – планка, – констатировала Руслана, глядя на разлетевшиеся по полу крошки. – Стоишь и думаешь: вот ведь вроде вчера пол помыла, а уже опять полно мусора.

– Прости. Давай я пропылесошу, пока ты ходишь.

– Да ладно. Это же шутка про планку… Я сама сегодня собиралась полы помыть. Занимайся своими делами. Прямо удивительно, что у тебя в кои-то веки выходной выпал на выходной.