Пенант, или Пен, как звали десятилетнего сироту на улицах, попался страже одной счастливой – он сам так сказал – ночью. Накануне вечером мальчик рассорился с лидером ватаги беспризорников, с которыми делил крышу в заброшенном сарае на окраине. В воспитательных целях его выперли наружу, и спать Пену пришлось на улице. Там-то его – снулого, спросонья (а так бы утек) – и сграбастал патруль страдающих от скуки городских стражников.

На следующее утро судья, намеревавшийся отправить его в воспитательный дом, выставил штраф на аукцион.

Так, за один золотой, Пен на следующие пять лет стал собственностью господина Ядугары, а три года назад, когда срок истек, занял место младшего ученика целителя. В наставнике он души не чаял, искренне благодаря небеса и всех богов за ту ночь, когда попался страже. Разве что помрачнел и ничего не ответил, когда Лука поинтересовался, какая во всем этом выгода господину Ядугаре.

Даже в тюремной камере было уютнее, чем в каморке на чердаке дома господина целителя, выделенной Луке. Там хотя бы не протекала крыша. Здесь же все было в грязи, захламлено, в клочьях паутины, а балки перекрытия свисали ниже роста мальчика – приходилось передвигаться пригнувшись. Скопившаяся за годы пыль искрила в лучах солнца, пробивавшихся в маленькое окошко.

– Твое место здесь, – сказал Пенант. – Наведи порядок и жди дальнейших указаний.

Старший ученик удалился, а позже Лука увидел, как он уезжает с Ядугарой. Еще позже, когда он, собрав мусор, потащил его вниз, узкую лестницу ему перегородила мывшая ступеньки огромная смуглая женщина. Вздрогнув, она подняла голову.

– Пресвятая мать! Ты еще кто такой? – воскликнула она, направив на Луку толстый палец, с кончика которого свисала капля грязной воды.

– Лука.

– А-а-а… так ты, стало быть, новый мальчишка господина Ядугары! – понятливо покивала женщина. – А старый того… тю-тю…

– А ты кто? – Лука поставил мешок с мусором под ноги. – И куда делся старый?

Проигнорировав его вопросы, женщина вытерла руки о фартук, покачала головой и спросила:

– Голоден?

Не ожидая ничего хорошего, Лука промолчал, но непроизвольно сглотнул. В животе заурчало.

– Еще бы… – задумчиво произнесла она. – Тощий-то какой! Так! Хозяин вернется нескоро: раз взял с собой мерзавца Пенанта, значит, пациент тяжелый. Может, даже оперировать будет, коль с хирургическим чемоданчиком поехали. Что у тебя там? – Она кивком указала на мешок.

– Мусор с чердака.

– Тащи его из дома и брось в кучу на заднем дворе. Вернешься – иди на запах жаркого, – со смехом сказала женщина.

Легко подхватив ведро с мыльной водой, она начала спускаться по ступеням, а обернувшись, добавила:

– Зови меня тетушкой Мо.

– Хорошо, тетушка Мо, – кивнул Лука.

Не считая чердака, дом господина целителя возвышался на три этажа. Первый был отдан под хозяйство и обслугу, на втором господин Ядугара принимал пациентов, а третий считался жилым – на нем размещались спальни господина, старшего ученика и рабочий кабинет с библиотекой. Об этом ему перед отъездом рассказал Пенант, объясняя, куда Луке можно заходить, а куда категорически запрещено.

Мальчик аккуратно высыпал мусор, чихнув, отряхнул мешок от пыли и перебросил через плечо. Возвращаясь, он остановился у колонки с водой, чтобы вымыть руки и лицо.

– Эй! – услышал он за спиной родной голос. – Лука?

Обернувшись, мальчик с радостным изумлением увидел над забором напряженное лицо сестренки. Он замахал рукой:

– Кора!

– Лука! Ха! Наголо обрили! Ха-ха-ха! Лысый-лысый!

Лука подбежал к забору, и лицо сестры расплылось в счастливой улыбке.