— Любимый, тебе пора заняться делом. — Моя попка бесстыдно тёрлась о того, кто довёл до кипящего состояния.

— Я бы так и поступил, любимая, но ты сама мне препятствуешь.

— Хм… — Я сильнее вжалась ягодицами в торчащую часть его тела, которой положено быть внутри меня. — Мне казалось, что мои действия расцениваются как способствующие, но никак не препятствующие.

— Ка-тё-на, ты дразнишь.

«Естественно, любимый, до тебя только дошло?»

— А ты помнишь, что случается после, мм? — его пальцы пробрались к бугорку, который жадно пульсировал и требовал ласки. Нежные движения по кругу, затем вниз, чтобы собрать проступившую влагу и вернуться.

— Не-ет… о-о-о, как хорошо… Совсем не помню… Да-а…

Губы жёстко сомкнулись на задней части шеи, лаская грубо, царапая зубами, травмируя нежную кожу. Ну во-от, будет новый засос. Я же предупреждала, чтобы никаких отметин на видных местах. Мне на учёбу в конце концов.

— О-ох. — Скользкие ласки напирали, убыстрялись, воспламеняли, — ещё-о-о… Только не останавливайся.

Два пальца вошли внутрь под углом, что глоток воздуха застрял поперёк горла, а из моих глаз выкатились две слезинки. Подушечка большого надавила на клитор, зубы прикусили шею, и я вытолкнула громкоголосый стон, пока билась крупной дрожью. Низ живота часто сжимался, а я выкрикивала любимое имя.

Пальцы выверенными движениями возносили меня к облакам, прочно удерживая на вершине, пульсация казалась непереносимой, наверно матка скрутилась узлом, но добровольно прекратить мучения было невозможно. Пальцы исчезли, а я не успела даже вздохнуть. Полностью, без остатка, выбивая воздух из лёгких, крепкий член заполнил меня на всю длину. Я вонзила ногти в кафельную плитку, но пальцы скользили. Тогда я поднялась на носочки, чтобы чуть умерить натиск. Волны оргазма бурлили, я кряхтела, головокружительная эйфория не ослабевала.

— О-ох, я больше не могу.

— Чш, котёнок. Ещё как можешь. Не убегай, прижмись попкой.

Мужчина перехватил мои запястья и вытянул вверх, упирая в стену, второй рукой притягивая за талию ближе к себе. Я прогибала спину до ломоты в позвонках, чтобы он тут же вошёл глубже, а я застонала громче.

— Полегче, котёнок, не сжимай, иначе мы закончим слишком быстро.

Быстро? Мне казалось, я не переставала кончать, внутри всё ходило ходуном, будто первый оргазм загостился и отказывался прощаться. Я не могла расслабиться даже если пыталась. Ошеломительный эффект продлённого удовольствия доводил до изнеможения. Наслаждение с каждым движением разгоралось ярче, разбрызгивая пламя вокруг.

Твёрдый член входил установленным ритмом, не сбиваясь, не останавливаясь, я могла только поскуливать, и сильнее выпячивать попу назад. Мышцы одеревенели, и я почти не чувствовала своего тела, кроме дикого, одержимого пожара, сводящего с ума.

Любимый ускорился, вышел на финишную прямую, и я даже обрадовалась, что моё удовольствие покорив недосягаемую высоту, получит наконец передышку. Оргазм – это сладко. Затянувшийся оргазм похож на чистый мёд, царапающий горло. Сверхоргазм — уже приторность, нуждавшаяся в глотке воды.

Мужские бедра впечатались в меня напоследок, замирая. Ладонь освободила запястья, но лишь для того, чтобы нырнуть под мой подрагивающий живот и возобновить острую ласку.

— Ах ты ж чёрт…

— Не ругайся, просто расслабься.

Глумливый смешок опалил ухо, томительные экзекуции не останавливались и мне понадобилась не больше двух минут, чтобы раствориться во взрыве, прокатившемся по каждой клеточке измученного тела. Я не только ослепла, но и временно оглохла. Кровь шумела в ушах, а сердце билось о рёбра. После мы долго обнимались в тишине, которую нарушали сбивчивое дыхание да журчание воды.