На самом деле, неплохая «берлога». Да и оборудование это все… Колонки, аппарат, синтезатор, гитары. Барабаны. Получается, что у «мамкиных сатанистов» откуда-то оказались на все это деньги. А ключ от этого роскошества у меня. Причем пока «я» был настоящим, он тоже не хотел давать дубликат своему фронтмену. Черт, как бы стало проще жить, если бы я мог хоть как-то добраться до воспоминаний в этой волосатой черепушке! Мне ведь потом нужно будет домой идти, а как узнать, где я живу? Не попросишь же, чтобы меня до двери проводили…

– Астарот, насчет грима… – снова начал Бельфегор. – Мы ведь в прошлый раз в гриме выступали, значит нас с ним запомнили. Если без грима выйдем, то получится…

– Нам надо репетировать, – отрезал Астарот, разматывая провод микрофона.

– А может маски сделаем? – предложил я. Волей-неволей я за время дороги даже проникся этой проблемой, очень уж горячо мои коллеги ее обсуждали. Я мог понять Бегемота, у которого на театральный грим аллергия, и ему, по понятным причинам, совершенно не хотелось мазать им лицо. И позиция Бельфегора мне тоже была понятна – грим крутая штука. Музыканты в гриме сразу к себе больше внимания привлекают. С третьей же стороны, гримом ведь каждый раз надо перед концертами мазаться. А это время. И место. Это же не просто рожу сажей как попало измазать, искусство, считай, целое.

– Маски? – переспросил Астарот.

– Ну да, маски, – сказал я. – Вроде как у Зорро. Ну или у ниндзя-черепашек.

– У кого? – заржал Бегемот. – Черепашек-ниндзя? Это еще кто?

– Забей, – отмахнулся я. Ну да, промашка, по ходу, вышла. Эти конкретные тинейджеры явно ничего пока не слышали про похождения бравой команды рептилий с именами великих художников и их тренера-крысы. – Как у гангстеров. Как у енотов. Или вообще черные чулки на головы натянуть. И выглядит необычно, и делать быстро.

– Хм… – Астарот почесал патлатый затылок. – А что…

– Но грим все равно тащи, – я толкнул Бельфегора в плечо. – Для фотосессий пригодится. Надо же нам фото на обложку альбома делать.

– Я могу у мамы попросить несколько пар черных колготок, – оживился Бегемот.

– В масках никто не выступает! – угрюмо сказал Астарот, продолжая возиться с проводами.

– Значит мы будем единственными! – радостно воскликнул Бельфегор. – И нас точно запомнят!

– Астарот, ты чего? – насупился Бегемот. – Хорошая же идея с масками…

– Выделяться надо творчеством, а не вот этим вот… – наш фронтмен гордо вздернул подбородок. – У нас есть миссия – создавать музыку и доносить ее до людей. А вы только и обсуждаете, что какие-то ужимки.

– Если внешний вид неважен, зачем ты тогда волосы красишь? – усмехнулся я. – И отрастил их еще. Ходил бы в костюме, делал стрижку, как все нормальные люди. И выделялся бы только музыкой.

Астарот бросил на меня испепеляющий взгляд. Было видно, что он гнет свою линию из чистого упрямства. Ему было обидно, что это не он придумал идею с масками, так что вот так просто согласиться он не мог. Интересно, почему он вообще считается главным? На чем-то же должен его авторитет держаться. Не на ночных же сменах своей мамы. Пока из всей нашей команды он выглядел наиболее конфликтным и бесполезным.

– Да ладно тебе, Астарот, – я шагнул к нему и дружески хлопнул по плечу. Эти трое понятно что петушатся и спорят. Они подростки. В голове сплошной «играй-гормон», да еще и сквозняк свободы изо всех щелей в бывшем железном занавесе дует. Хочется самоутверждаться, и все такое. А мне-то что? Я уже самоутвердился, где хотел. – Группа – это же наше общее дело. И будет неплохо, если каждый будет вкладывать свою часть творчества. Ты пишешь песни, а за внешний вид Бельфегор отвечает…