– Ты серьезно? – дрогнувшим голосом спросил Астарот.

– Более чем, – хмыкнул я.

– А что, уже есть какой-то вариант? – на лице Астарота сама собой расплылась довольная лыба. Ну вот, теперь верит в меня наш фронтмен. Но от мамы ему и правда надо съезжать. И он повзрослеет, и она себе, наконец, личную жизнь устроит.

– Не гони лошадей, Саня, – я подмигнул. – Все будет. Но потом. Сначала концерт.

– Да, точняк, – вот теперь голос Астарота действительно повеселел. Он снова уткнулся лицом в зеркало, разглядывая грим. А я сел на стул в углу и уткнулся в записную книжку. Мы с Кристиной договорились тихонечко до концерта Астарота одного не оставлять. Ей показалось, что он какой-то нервный и замкнулся. Вот и попросила за ним последить, чтобы он себя до срыва не накрутил.

Вот и бдю теперь изо всех сил.

За дверью гримерки раздался шум и топот. «Ангелочки» возвращались из студии. Судя по голосам, Бельфегор объяснял им, что такого особенного в той технике, которой напичкал свой клуб Влад.

«Мой дозор окончен!» – торжественно подумал про себя я и тихо выскользнул наружу.

Вышел в пустое гулкое фойе. До концерта оставалось еще часа полтора.

– Володя, давай я тебе водочки налью, – сказала Тамара, внимательно посмотрев на меня своими мудрыми черными глазами. – А то волнуешься так, что на тебя даже смотреть боязно.

– Так заметно? – хохотнул я и облокотился на стойку.

– Кому-то может и не заметно, а я вижу! – уверенно заявила Тамара. – Так что, плеснуть водочки? Пятьдесят грамм, а? У меня и огурчики есть на закуску! Хрустящие, звонкие, сама солила!

– Спасибо, Тамара, – я благодарно улыбнулся. – Но водки не надо. А вот кофе можно.

– Сейчас сварю, Володя! – женщина подалась вперед и погладила меня по плечу. – В турке сварю, чтобы крепкий, как твои кулаки!

И Тамара стремительно скрылась за занавеской, отделяющей кафе от кухни.

Есть что-то медитативное в подобном ожидании. В фойе слышались голоса девчонок-танцовщиц из кулька. Они только что прикатили в урезанном составе – вчетвером. Наташа предлагала весь коллектив на концерт притащить, но я воспротивился. Сцена «муки» небольшая. И если четыре девчонки подтанцовки на некоторых песнях – это еще терпимо, то вот двенадцать создадут такую толчею, что «ангелочков» будет не видно. А именно они должны быть сегодня в центре внимания.

Время тянулось медленно, как будто стрелки часов нарочно погрузили в вязкий мед, и им приходилось преодолевать огромное сопротивление, чтобы сдвинуться на жалкий миллиметр.

Есть что-то медитативное, да.

Внутренний паникер в голове периодически начинал метаться внутри черепа и кричать, что нефиг сидеть, надо бежать! Надо все проверить! А вдруг что-то не готово! А вдруг!

Но я никуда не бежал, потому что все было готово.

Ангелочки с инструментами доставлены. Все подключено и проверено – работает. Коробка с новенькими кассетами стоит в гримерке. Пачка постеров, свернутых в трубочку – там же. Гардеробщица и билетерша здесь свои, контролировать их незачем. Сколько мы заработали, я узнаю в понедельник, когда пойду к бухгалтеру концертных касс. Там меня, конечно же, попытаются как-то наколоть, но и пофиг. Смысл этой суеты был не столько в заработать побольше денег, сколько…

– Вот твой кофе, Володя, – Тамара поставила передо мной на стойку фарфоровую чашку. – Пирожное будешь? Картошку привезли восхитительную! Просто ум отъешь!

– Давайте вашу картошку, Тамара, – улыбнулся я. На стойке немедленно возникло блюдечко с обвалянным в какао комочком.

– Меня Влад попросил, чтобы я за тобой проследила, – доверительно сообщила мне Тамара.