– Алишер? – спросил я. – Говорят, он руку сломал.

– Блин, жалко, – вздохнул Боба. – Ну, время еще есть, может выздоровеет еще. А может помощь ему нужна? Я могу, в натуре, врача хорошего подогнать. Меня заштопал в тот раз так, что незаметно даже теперь.

– Уточню… – кивнул я. – А, стоп! Это не Алишер руку сломал, а тот хрен из «Пиночетов». Алишер на цыганке женился.

– О, а это ведь тот хрен, с которым ты как-то рамсил? – Боба ткнул пальцем в сторону сцены. – Это же к нему Жанка прилепилась?

– Будем их звать? – спросил я.

– Да пашшол он! – презрительно изрек Боба и демонстративно отвернулся.

– Понятно, вычеркиваем, – пробормотал я.

Заиграли «Цеппелины», а я вдруг понял, что как-то ни разу нормально не слышал, что они поют. Такой вот парадокс – чуваки были все время где-то рядом, группа вроде как раскрученная и знаменитая, но ни одной песни целиком я у них ни разу не слышал.

Ну вот как раз и повод…

– Тусклыми красками по холсту неба

Пишет художник из города в скалах

Скажет поэт, моя рифма нелепа

Она была здесь, но потом убежала…

Хм, а ведь реально неплохо! У Яна был глубокий вкрадчивый голос, бархатный такой, как у… гм… почему-то на ум назойливо лезло сравнение с добрым психиатром. Даже не знаю, откуда оно взялось. Песня была медленная, этакий тоскливый блюз о том, как герой сидит на берегу моря и вспоминает, как раньше было лучше.

– Все еще не хочешь их приглашать? – спросил я ближе к концу композиции, на протяжном проигрыше.

– Нет! – отрезал Боба.

– Все-все, понял-отстал! – заржал я.

– В натуре, Вован, я тебя не понимаю, – нахмурился Боба. – Вы же вроде как не ладите, чего ты за него топишь?

– Мы не ладим? – хмыкнул я. – Мне-то с чего на него злиться? Это же я у него девушку увел, а не он у меня…

– Погоди-погоди, – ухватил меня за рукав Боба. – И ты говоришь, он тебя на разговор какой-то зовет?

– Ну, – кивнул я.

– И ты пойдешь? – прищурился Боба.

– А почему нет? – я пожал плечами.

– Меня позови, когда стрелу забьете, – сказал Боба. – Мы с братками подъедем.

– Нафига? – усмехнулся я.

– Да мне как-то вообще не в кассу, если этот шкаф с его волосатиками тебя отмудохает, и ты в больничку заедешь на месяц, – Боба посмотрел на сцену. – Кто тогда днюху Французу устраивать будет?

– Да ну, это вряд ли, – безмятежно улыбнулся я. – Не тот он персонаж, чтобы кого-то мудохать.

– Но звякни все равно, понял? – Боба снова дернул меня за рукав. – Чтобы у меня на душе было спокойно.

– Ладно, заметано, – кивнул я. Тот случай, когда проще согласиться сейчас, чем спорить. Не факт, правда, что я поставлю Бобу в известность о разговоре с Яном.

«Цеппелины» закончили выступление, Ян спустился в зал, и на нем тут же повисла Жанка, вереща что-то о том, что она его обожает. Настолько громко, что даже аплодисменты зрителей перекрыла.

Снова вышел Банкин. Лыба до ушей, помахал залу обеими руками и устремился к микрофону. Стойку ему пришлось опускать, потому что Ян его выше раза в полтора.

– Спасибо, друзья, я очень рад, что наш сегодняшний концерт проходит так тепло и по-дружески! – сказал он. – А перед тем, как выйдет следующая группа, я бы хотел сообщить вам одну радостную новость. Комитет по делам молодежи учредил приз для лучшей рок-группы, освещающей социальные проблемы молодежи. И в конце этого года во дворце спорта состоится концерт…

– Ого, во дворце спорта!

– Уооооо!

– Даешь!

– Тихо, тихо, я еще не закончил! – Банкин поднял руку ладонью вперед. – Так вот, что я хочу сказать еще… Давайте не буду сейчас подробно расписывать все правила участия, мы с вами их подробно рассмотрим на нашем рабочем заседании. Сейчас я просто хотел поделиться хорошей новостью.