– Никогда не сидела в первом ряду, – сказала Ева, плюхаясь в кресло прямо перед сценой. – Наверное, это жутко неудобно, весь спектакль задирать голову…

– Если спектакль хороший, то про неудобство даже не вспоминаешь, – сказала Ирина, сев с другого боку от меня.

– А мне в театре всегда скучно, – вздохнула Ева. – Ладно еще, когда на сцене поют и танцуют. И костюмы какие-нибудь… карнавальные. Но когда там просто ходят и разговаривают… Нет, не понимаю, в чем смысл.

– Как это может быть скучно? – воскликнула Ирина. – Театр – он же живой!

– Ирина, я на всякий случай напоминаю, что вы хотели что-то обсудить, – сказал я дипломатично. – Вряд ли это достоинства и недостатки провинциальных театральных постановок, ведь так?

– Точно! – глаза Ирины азартно заблестели. Сейчас она казалась еще младше, чем на улице. Выводов насчет возраста молодых девушек я старался не делать, но сейчас не смог отделаться от ощущения, что она ровесница моей сестры. – Сейчас я работаю над программой «Кинева-микс», мы там рассказываем о музыкальных новинках и приглашаем исполнителей…

– Я видел, да, – кивнул я. – Но вроде там какой-то парень ведущий… С серьезным таким лицом, как у школьного учителя.

– Я пока всего лишь младший редактор, – Ирина ехидно улыбнулась. По улыбке стало понятно, что метит девушка гораздо выше. – Алекс – хороший человек, но у него совсем дремучий какой-то подход к программе. Как будто «Музыкальный киоск» какой-нибудь ведет, а не современную молодежную программу на первом новокиневском частном телевидении. В общем, схема нашей работы такая. Я приношу список идей, Алекс одобряет какие-то из них, я собираю материал, потом мы снимаем, а потом материал уходит на монтаж. Выпуск про вашу группу предварительно одобрен. Ну, вместе с клипом, конечно.

– Интересное дело, барышня, – усмехнулся я. – Вы говорите «ваша группа», но ни разу не видели, чтобы я играл или пел. И сейчас на сцене меня нет. С чего вы решили, что разговоры нужно вести именно со мной?

– У меня безошибочное чутье на нужных людей! – заявила девушка.

– Ну да, чутье, – хохотнул Жан. – Просто она пообщалась сначала с вашим Астаротом и чуть было не убежала в панике.

– Это пока вы нас ждали? – спросил я.

– Ну да, – Жан перегнулся со второго ряда между мной и Ириной. – Я сразу говорил, что общаться надо с тобой, но она уперлась. Говорит, есть же солист, значит нужно с ним обсуждать. Ну я ей показал Астарота, она подошла, а тот сначала сделал суровое лицо и смотрел на нее подозрительно. Потом что-то мямлил уклончиво, а потом сказал, что всеми такими делами группы занимается Велиал, а его, Астарота, не следует отрывать по столь ничтожным вопросам.

«Хороший знак, – подумал я. – Астарот перестал тянуть на себя одеяло». Вряд ли надолго, конечно, наверняка он еще взбрыкнет. Но пока мозгов хватило, чтобы осознать удобство, когда есть человек, который разруливает твои дела, пока ты занимаешься своим творчеством.

– Так что там у нас за дела? – спросил я.

– В общем, нужно будет записать интервью в студии, – сказала Ирина. – Вот, у меня тут есть расписание свободных окон… Сейчас!

Она достала из сумочки ежедневник и принялась листать.

– Значит, до Нового года есть три окна по часу, – сказала она.

– Подожди секунду, – сказал я и привстал, выискивая Гену. Стас ходил по сцене и настраивал камеру. Мои «ангелочки» топтались там же, обсуждая, как им и что делать. А Гена… – Гена, ты не занят? Подойти к нам, пожалуйста!

Длинный оператор стоял рядом с камерой на штативе и сосредоточенно делал ловил ворон. Услышав меня, встряхнулся и нехотя двинул к нам.