Ссорились мужья и жены. Родители орали на детей. Дети просто орали.

Какой-то мужик громко рассказывал заяснял своему другану про то, что он точно знает, что большинство авиакатастроф от нас скрывают. И что на самом деле самолеты падают вообще через один. Окружающие его соседи сначала слушали, а потом начали попытки затыкать этот фонтан красноречия. Но тот только ржал и обещал, что мы все покойники, вот увидите.

– Пока что спор не завершен, – сказал я на ухо Еве.

– И как же мы узнаем, кто из нас прав? – хмыкнула Ева. – Гриша из Сочи отдельно от нас поедет.

– Но с нами останется другой источник информации! – я важно поднял палец. А про себя подумал, что с Гришей мы точно еще встретимся. Хрен знает, откуда взялась в моей голове такая уверенность. Может быть, это и было той самой «выдачей миссии от мироздания». А может быть, все гораздо проще. Геленджик – город небольшой. И шансы встретиться там вовсе не исчезающе малы. Так что…

– Да, точно, можно же Саню раскрутить, – кивнула Ева.

Перелет был тяжелым. Рейс до Москвы мы проскочили как-то легко, без турбулентностей, тряски и прочих авиационных спецэффектов. Но на Москве удача, видимо, решила, что отсыпала нам достаточно. И с самого взлета нас начало трясти. Старенькая «тушка» скрипела, качалась, несколько раз ухала в воздушные ямы. Шумный салон реагировал на все эти выкрутасы довольно бурно. А еще и этот придурок со своими пророчествами масла в огонь подливал. Стюардессы носились по салону то с пакетами, то с водой, то просто прибегали успокаивать особо нервных пассажиров. В общем, такой себе полет. Башка от шума и всего этого к середине начала болеть прямо как в памятное утро моего прибытия в девяностые.

В какой-то момент я даже подумал, что хрен с ним, давайте уже упадем, только пусть эта коробка, набитая нервными курортниками, уже как-нибудь исчезнет из моей реальности.

За этот момент малодушия я немедленно выдал себе мысленного леща. Сделал несколько вдохов и выдохов. И провел среди себя воспитательную беседу. Мол, что ты завелся-то? Ну и подумаешь, истерички вокруг. Ну шумно. Ну и что? Можно подумать, на рок-фестах было не шумно.

В общем, отвлекся, откинулся на спинку кресла. Правда, получилось только в вертикальном положении, потому что механизм был сломан…

«Во всем хороша гармония, – философски заметил внутренний голос. – На этом рейсе просто не могло быть идеально-новенького самолета с медиасистемой, эргономичными креслами и идеальным расстоянием для ног. Ушатанная «тушка» – это прямо то, что надо».

В общем, я погрузился в некое подобие нирваны. И вынырнул из нее только когда наш самолет бухнулся об взлетно-посадочную полосу в Сочи. Ну да, сели мы тоже гармонично. Так, что зубы клацнули.

Я посмотрел на Еву. Она выглядела бледной, но уже осторожно так улыбалась, будто сама не верила в то, что мы наконец-то приземлились.

******

– Здесь даже воздух пахнет по-другому! – радостно сказала Кристина, стоя у распахнутого в темную субтропическую ночь окна. Астарот с благостным видом развалился на софе в комнате. Ева сосредоточенно резала колбасу на ровненькие кружочки. Будто задалась целью сделать их выверенно-идеальными, не больше миллиметра толщиной.

«Хорошо быть молодым!» – подумал я, оглядывая доставшееся нам жилье. Когда мы приземлились и вышли в зону прилета, я думал, что нас порвут на части. Ну, не только нас четверых, а вообще всех пассажиров. Выходим мы, значит, нагруженные по самое не могу чемоданами и сумками, а к нам прямо бегом несется оголтелая толпа. Кто-то с табличками «жилье прямо у моря!», кто-то просто орет: «Возьму на подселение!», «Частный дом, кому нужен частный дом?»