Я посмотрел на “ангелочков”. Лица были все еще усталые. Помятые после неудобной ночевки и долгой тряской дороги. Но глаза сияют. Астарот улыбается от уха до уха. Обнял Надю за плечи. Бельфегор прикрыл глаза и, кажется, внутренне боролся с желанием обнять свой поливокс. Кирилл щурился на небо. Бегемот самодовольно надулся и смотрел на меня с видом: “Ну скажи, мы же крутые? Крутые?! Макс покачивал гитарой и смотрел вниз. И тоже улыбка на губах.

******

– … а я тогда говорю: “А можно мне добавки?”

– …он говорит: “Выходи за меня замуж!” А я ему: “Ага, только школу закончу!”

– …и прикинь, если вот в том месте, где статуи, поставить такой конус из картона и поджечь…

– Да не, это надо со Стасом поговорить, вдруг не получится? Это же с вертолета какого-то надо снимать…

– Надо с отцом поговорить, чтобы он задник оформил…

– …лучше я новую песню напишу, у меня идея появилась…

Пазик все так же трясло, как и до этого кафе. Даже, может, хуже. Асфальт в этих местах был эпизодическим, основная часть дороги была раздолбанной грунтовкой. И с одной стороны, вроде и хорошо, что дождей давно не было. С другой – приходилось наглухо задраивать все окна, чтобы не дышать пылью. Хрен знает, что за конструкция такая у пазика. Такое ощущение, что его открытые окна работали как пылесос, затягивая окружающую атмосферу вовнутрь. А если закрыть окна, то солнце моментально его накаляло, превращая в печку на колесах.

Но это все уже никого не волновало. Вторая часть дороги, после кафе “Бродяга”, разительно отличалась от первой. До обеда мои орлы и орлицы в основном молчали, пытались дремать или просто сидели с чуть отупевшими от тряской дороги и недосыпа лицами. Зато сейчас трындели, размахивая руками, вскакивали со своих мест, повисая на поручнях. Ржали, когда автобус подпрыгивал на очередной кочке или начинал вибрировать на очередно “стиральной доске”. И сыпали идеями. И планами на будущее.

“Хороший борщ у Сары Коннор”, – подумал я. Понятно, что дело было не совсем в борще. Хотя кормили в “Бродяге” на самом деле неплохо. Борщ был густой и с мясом. Котлетки – увесистые. Пюрешка – густая, и в нее явно не пожалели сливочного масла.

Короче, нормальный обед. Явно то, что надо.

Ну и концерт наш внезапный сыграл свою роль, конечно. Ну да, концерт был коротенький, на три песни. Дольше расставлялись. Но этого хватило, чтобы суровое водительское братство “ангелочков” зауважало. И пока те обедали, крутились вокруг, наперебой представлялись, жали руки. Кто-то рассказывал про своего охламона-сына. Кто-то зазывал в гости в какое-то Бороданово. Мол, приезжайте, парни, вам там всегда будут рады, хлеб-соль, все такое.

Вдохновляюще, в общем.

Зарядило подсевшие батарейки энергией. И ее даже хватило до самого Шушырино. В деревню мы въехали с радостными возгласами.

– Ой, смотрите, там свиньи!

– Ой, это прямо такой же гусь! Я в детстве от такого же бегал, он щипался!

– А я козу называл чертом!

– Качели, офигеть! Я такие только в кино видел!

– В каком еще кино?

– А я не помню! Что-то про советскую деревню. Там такие же были!

Все-таки Волчайск, несмотря на обилие одноэтажных домов, ощущался как город. Ну, городок. Может быть, тут дело в моем внутреннем восприятии, конечно. Я его видел в будущем. Когда на сопках по соседству откроется горнолыжная база, в центре вырастет парочка стеклянно-зеркальных торговых центров, а бренд “волчайское пиво” станет весьма раскрученным. Сейчас до этого далеко, но все равно было какое-то ощущение… Хотя может это меня просто Шуширино на контрасте на такие размышления навело. Вот уж оно-то было стопроцентной деревней. Здоровенной, да. Райцентр все-таки. Пешком обходить точно устанешь. Но вайбы были прямо каноничные.