Раздался свист, а следом за ним – глухой перестук копыт и фырканье. Почему-то прямо в ухо Цинику. Тот шарахнулся от неожиданности и влетел в Велеса.

- Что-то твоя кобыла малец хозяина попутала, - заметил тот, недовольно отодвинувшись. – Свою я все-таки пойду нащупаю. А то боюсь, как бы нас тут собственные лошади не потоптали во тьме.

Неожиданно раздался характерный звук удара кремнем о кресало, и сноп искр воспламенил сначала свернутую петлей сухую траву, а затем… лабораторную спиртовку.

- Не бог весть что, но одеяла найти можно, - сказал Лейкери. – Особенно, если траву сухую поджигать: когда вспыхивает, хорошо светит. Главное – не обжечься и полезное что-нибудь ненароком не сжечь.

- Вы наш герой! – искренне сказала Кеттелин, хотя слабый свет голубого огонька и сам-то был почти не виден. Впрочем, этого хватило, чтобы, попарно помогая друг другу с поджиганием травы, отыскать своих лошадей, а затем и одеяла. Планировать хоть что-нибудь, кроме сна, в такой темноте было бесполезно, и все принялись укладываться.

Рэйвен тоже лег. День случился очень странный и максимально спонтанный. Он даже снова подумал было, что все это ему снится, но постарался прогнать эту мысль: если это не реальность, то что тогда реальность? Да и разве реальность не отличается тем, что Кеттелин в ней безумно далека от него? Точнее, вот она лежит – только руку протяни. Но коснуться ее нельзя.

На самом деле ситуация получилась довольно неудобная. Ночь была теплая и настолько темная, что после краткого совещания командиры отрядов и не подумали вернуться к своим и устроились на ночь здесь же – головами в центр, будто лепестки хризантемы. Было ли так принято в войсках смертных или же это случайно получилось, Рэйвен не знал, но теперь права от него спал Циник, слева – Лейкери, а прямо над головой тихо посапывала Кеттелин.

Он не видел девушку, но различил бы звук ее дыхания из тысячи. И этот звук будоражил его фантазию. Можно было закрыть глаза и представить, что они здесь одни. Можно было даже протянуть руку и коснуться ее макушки. Хотя Рэйвен, разумеется, никогда бы этого не сделал. Но остановить свою фантазию не мог. Дышать стало тяжело, и Рэйвену пришлось приоткрыть рот, чтобы никто не слышал, как его медленно, но неуклонно накрывает лихорадкой сладкого безумия от осознания, что Кеттелин спит на расстоянии вытянутой руки. Определенно, стоило закрыть глаза, и он погрузился бы в один из тех снов, что заставляли его стонать и метаться. Почему он не подумал об этом раньше? Слишком быстрые были сборы, слишком спонтанное решение.

Лейкери, видно, расслышавший изменения в его дыхании, вытянул откуда-то из складок одежды пузырек и попытался вложить в ладонь Рэйвена. Но тот отказался. Нельзя было сегодня принимать успокоительное. Успокоится – заснет. Заснет – увидит один из Снов. И перебудит всех весьма странным образом. Хватит с шаттергранцев уже и того, что им известно о предсказаниях. Незачем посвящать их в истинную причину его безумия. До Эльдара верхом три-четыре дня, если скакать с той же скоростью, что и сегодня. Неужели он не вытерпит три ночи без сна?

Рэйвен пошарил по земле в поисках какого-нибудь острого камушка. Ничего подходящего не нашел. Пришлось обломить сухой прошлогодний стебель какого-то растения. Обломок был твердым и острым, и когда Рэйвен сжимал его в кулаке, доставлял боль. Ничего, одну ночь без сна он точно выдержит. А на завтра Лейкери что-нибудь придумает. В конце концов, Кеттелин сказала, что завтра к ночи они будут ставить шатры и палатки. По крайней мере, он больше не будет спать так близко к девушке. Как это было непредусмотрительно. И как притягательно… Мечтать о ней в непроглядной тьме этой ночи, слыша ее дыхание совсем рядом… Впрочем, почему нет? Мечты – не сны, их он контролирует. Можно хоть до рассвета предаваться сладким иллюзиям. Пожалуй, прекрасный способ не заснуть.