- Милая, мне ли не знать, как короток мой век. Подагра замучила, сил нет. Да и помимо подагры у меня еще куча проблем: желудок шалит, пальцы порой не слушаются, да еще эти головные боли… Погоди, вот поймет народ, что я начал сдавать – мигом налетят, как стая воронов, и склюют заживо, - отец взял ее за запястья, отнимая руки девушки от своего лица и одновременно тепло пожимая их – он явно был рад увидеть дочь.

- Так не показывайте им этого, - шевельнула плечом Кеттелин. – Подумаешь, подагра. С кем не бывает? Благородная болезнь.

- Благородных болезней не бывает, не утешай меня: все мы дохнем в луже мочи и дерьма. Неприятное зрелище, - он посмотрел пару мгновений в пространство, вспоминая что-то, потом встряхнулся. – Впрочем, не будем об этом. Давай ближе к делу. Замуж не хочешь? Да-да, я помню о нашем уговоре на сей счет, но время идет, ты не становишься моложе. Да и неловко как-то выдавать твоих сестер вперед тебя.

- За кого мне идти-то? Кому, скажи на милость, я парой прийдусь? – фыркнула Кеттелин, отодвигаясь назад и насмешливо демонстрируя отцу свое состояние – грязное обветренное лицо с красными пятнами, сальные волосы, неблагородный загар и полное отсутствие хотя бы намека на женственность.

- Не знаю, - пожал он плечами. – Вдруг приглянулся кто. Все ж таки, тебя два месяца дома не было, а кругом – одни мужики. Что-то мне плохо верится, что никто тебе в таких условиях даже глазки не строил. Ты их, конечно, выдрессировала знатно. Но не настолько, чтоб голодный мужик да не облизывался на бабу.

- Ну-у, - девушка сделала вид, что задумалась. – Вроде бы что-то такое, припоминаю… Точно! Господин Смерть был со мной очень любезен: несколько раз проходил мимо, все норовил поцеловать, да я уворачивалась. Но все ж таки пощекотал в паре мест, пройдоха – будет мне несколько новых шрамов на память. А как хорош – м-м-м! Но ты уж прости, замуж за него как-то не хочется: погуляли, помиловались, и разошлись.

- Тьфу на тебя! Не шути так – накличешь, – рассердился Дегеда, а Кеттелин рассмеялась.

- Отец, ну кто на меня позарится? – сказала она, снова обнимая мужчину – на этот раз со спины, чтобы удобнее было глядеть на отчеты. – Я ж как доска, подержаться не за что – даже волосы, и те прямые.

- Как у матери, - грустно улыбнулся Дегеда, припоминая что-то из молодости. – Я ж на нее позарился. Почему бы и на тебя охотнику не найтись? Родишь пару детей, да откормишься – вот и будешь попышней ему на радость.

- Ну, ты вообще у нас человек особенный, - Кеттелин погладила отца по лысеющему затылку и перевела тему: – А это что такое?

Она потянулась к столу и выудила лист, разительно отличающийся от прочей писанины витиеватым почерком, ровными строчками, вензелями и добротной бумагой, от которой даже пахло чем-то приятным, как в лавке торговца-парфюмера с юга. По краю листа, будто вышивка по подолу, теснились ровные крошечные отверстия сложной формы, неизвестно чем и как пробитые, а в завитушках вензелей поблескивали крошечные кусочки патали.

- Это? Очередная головная боль, - пояснил Дегеда, потирая виски. – Вот как раз перед твоим приходом сидел и думал, что мне с этим делать. Ты о бессмертных что-нибудь знаешь?

- В смысле, знаю ли, как их убивать? – спросила она, не особенно задумываясь над тем, что говорит, потому что глаза ее уже шарили по строчкам, пытаясь выцепить крохи информации из огромного вороха вежливых оборотов.

- Кеттелин, ку-ку, - отец пощелкал пальцами перед ее лицом. – Вернись с войны в мирный город, будь так любезна. Хватит с меня убийств.