- А я уверена, что наука лишь объяснит, как именно Он сотворил мир, - стояла на своем леди Лютиэль. - Он ждет нас там, в небесных чертогах. Ждет, когда мы дозреем и станем воистину Его детьми. Ибо Вселенная полна одиночества, и боги создают себе подобных в надежде обрести родную душу.

- Что же он тогда просто не откопировал себя, если так велик? – фыркнул Рэйвен.

- Сынок, ну сам подумай: зачем ему точная копия? – его мать снова перешла на ласковый тон убеждения. - Беседовать с отражением в зеркале не так уж весело. Я уверена, что он заронил семя разума, чтобы из него вырос достойный собеседник - не копия, а уникальное существо, а то и целая раса. И мы должны стремиться к идеалу, даже если это кажется невозможным. Мы должны благодарить Его за испытания, которые делают нас лишь мудрее и чище.

- Лично я никому ничего не должен, - отрезал Рэйвен. - Пожалуй, даже наоборот: это твой бог задолжал мне награду за испытания, что я прошел.

- Замолчи! - ужаснулась она. - Он слышит тебя.

- Что, правда? – издевательски переспросил ее сын. - Эй, Изначальный бог, или как там тебя? Если ты есть, ниспошли же мне скорее свою волю - награди или подкинь еще испытаний за дерзость. Вот он я, готов.

Рэйвен вскинул руки к потолку под испуганное лепетание матери и принялся поворачиваться, притворно ища изменений в окружающем пространстве:

- Ну, что же ты молчишь? Где твои знаки, бог? Где гром и молния? Видишь, мам: все это дурь и суеверия, - опустил он руки, так и не дождавшись знака свыше, и сел в кресло, снова вынув из стола писчие принадлежности: на него вдруг напало жгучее желание самому написать письмо в Шаттергран.
- Не гневайся на моего сына, о Великий! – тем временем забормотала леди Лютиэль, падая на колени и запрокидывая голову к потолку. - Он еще совсем молод и, похоже, так и не вышел из Буйного возраста. Не слушай его пустые слова. Он сказал их лишь в пику мне. Это моя вина: я неправильно донесла до сына суть веры. Наказывай меня, а не его!
- И опять-таки ни грома, ни молний, - насмешливо заметил Рэйвен, принимаясь оформлять шапку письма. - Мама, ты выглядишь глупо. И мне стыдно за тебя.

Он демонстративно придвинул стул еще ближе к столу, показывая, что занят.

- Я пойду, - устало и сердито ответствовала женщина, закончив молитву и осенив благословением непослушного сына. - Ты не в том настроении, чтобы слышать собеседника.
- Но ведь и ты меня не желаешь слышать, - возразил он, не оборачиваясь.
- Все, я ушла, - сказала леди Лютиэль уже из коридора.
- Да-да, и вот так всегда, - пробормотал он, покачав головой. – Хорошо хоть, не заперла меня. А то опять пришлось бы в окно лезть.

В комнате, наконец, установилась тишина. Некоторое время она не нарушалась ничем, кроме дыхания и задумчивого постукивания большим пальцем по столу. Затем раздался звук касания металлом о чернильницу и скрип размеренных движений пера по бумаге. Витиеватые буквы одна за другой ложились на плотный лист. Без всякой подложки лорд Рэйвен выводил идеально ровные строчки, попутно украшая их графической разметкой своей семьи, а кое-где и официальным вензелем. Потом перо вдруг замерло, лист был приподнят для перечитывания написанного. Раздался недовольный вздох, лист был согнут пополам и полетел в корзину для бумаг, а перо вновь заплясало по бумаге, снова и снова выводя вензеля и ровные строчки букв.

Спустя четверть часа скрип пера был нарушен негромким стуком и звуком открывающейся двери.

-Отец, Вы не могли бы после стука дожидаться вопроса «Кто там?» - не оглядываясь, с невеселой улыбкой вопросил лорд Рэйвен.