Он теперь знает, где я.

С одной стороны, не хочется, чтобы он натолкнулся на меня, когда я буду гулять с коляской. С другой я и так съезжаю после Нового года, это раз, и два – Антон мог просто забросить мне вещи, и больше может так и не появиться. Мне не показалось, что он во мне заинтересован. Скорее он был зол необходимостью везти мне документы. Поднявшись на пролет, бросаю взгляд вниз и вижу машину Антона перед подъездом. Он сам стоит у бампера в сопровождении пары крепких ребят и кому-то звонит.

Бросив взгляд вверх, замечает меня.

И решительно направляется к подъезду!

О, нет!

– Мамочки! – взвизгиваю я, и бросаюсь вверх по лестнице.

Подниматься невысоко, я на третьем живу, но на девятом месяце беременности это ой, как непросто! Я выдыхаюсь на втором пролете, когда Антон уже входит в подъезд.

– Кира, постой!

– Нет, – огрызаюсь я. – Я не хочу тебя видеть!

– Постой, говорю…

И зачем я сказала про внешность? Кажется, он только поэтому за мной ломанулся – чтобы увидеть, что со мной не так.

– Нет, ты останешься и объяснишь, что происходит!

Он решительно поднимается по лестнице, и я ускоряюсь. Нас разделяет один этаж – два пролета. И каким-то чудом успеваю свернуть всякий раз, когда Антон появляется сзади.

Захлопываю дверь в квартиру буквально за тридцать секунд до того, как Антон бьет кулаком в дверь.

– Кира, что за ребячество!

– Я не хочу тебя видеть, – сдавленно объясняю за закрытой дверью. – Я все сказала. Уходи.

Пытаюсь отдышаться. После забега по лестнице колет в боку, а перед глазами потемнело. Еще и живот тянет. Это ничего, все равно рожать скоро. Некоторые даже специально практикуют, чтобы поскорее начались роды.

Присаживаюсь в коридоре на пуфик.

На трюмо с зеркалом высыпаю улов: мешочек с золотом и помятые в кулаке документы на авто. Как повезло, что бывший так и не раскрыл мою тайну.

Нашу.

Кладу ладонь на ходящий ходуном живот.

– Кира! – злится за дверью Антон.

От каждого возгласа сжимается сердце.

– Прощай, Антон, – говорю, чтобы услышал. – Говорить нам не о чем.

– Ты что-то скрываешь?

– Ничего! Это ты подал на развод! Твое решение. Теперь я не хочу тебя видеть и с тобой говорить!

Это заставляет его утихнуть.

Сижу несколько минут неподвижно, затем подхожу к глазку. Бывший ушел.

– Ну и катись ты, – бормочу я, и бреду в гостиную, взяв драгоценности, потому что мне очень нужно лечь.

И подумать, слоит ли переезжать.

Делать этого ужасно не хочется. Не перед самыми родами, только не это… Но и так рисковать я не могу.

– Он нас не разлучит, – бормочу я, устраиваясь на диване.

На боку легче всего.

Малыш немного успокаивается.

Размышляю, почему Антон ушел сразу, как только напомнила о разводе. Или до него дошло, что зря стучит и надоедает. Это ему не к лицу.

Или его взбесило, что обычная девчонка, еще и брошенная, не хочет его видеть? Такого крутого, богатого и ни в чем не знавшего отказа?

Антон был уверен, что я за ним потащусь, поползу на коленях и буду уговаривать дать второй шанс. Буду убиваться по нему, не спать ночами. Любая бы так поступила на моем месте.

Так и было, Антон.

Пока тест не показал две полоски.

Лучше съехать. И поскорее, пока не начала рожать. Поиски съема и организацию быта сейчас не потяну. Так что снова начинаю вспоминать друзей, у которых можно временно переждать… А может, все же уехать к маме? Там будет и кров, и помощь. Самое разумное решение.

Главное, принимать решение скорее, потому что роды на носу.

И что-то подсказывает, что закону подлости именно во время переезда я и начну рожать. В самый неподходящий момент.