Не услышав в ответ ни звука, он позвонил снова. После полдюжины бесплодных попыток он направился к метрдотелю.

– Будьте любезны, мне нужен господин Кессельбах… Я уже раз десять звонил в его дверь.

– Господин Кессельбах не ночевал здесь. Мы не видели его со вчерашнего дня.

– А его слуга, его секретарь?

– Их мы тоже не видели.

– В таком случае они тоже не ночевали в отеле?

– Вероятно.

– Вероятно! Но вы должны быть уверены.

– Почему? Господин Кессельбах не постоялец отеля, он проживает в своих частных апартаментах. Его обслуживаем не мы, а его слуга, и мы ничего не знаем о том, что у него происходит.

– В самом деле… В самом деле…

Гурель, похоже, был сильно озадачен. Он пришел с точными указаниями, с определенным заданием, в рамках которого мог действовать. За пределами этих рамок он не знал, что ему делать.

– Если бы шеф был здесь… – прошептал он, – если бы шеф был здесь…

Он показал свое удостоверение и назвал свою должность. Потом на всякий случай спросил:

– Значит, вы не видели, как они возвращались?

– Нет.

– Но вы видели, как они выходили?

– Тоже нет.

– Откуда же вы в таком случае знаете, что они вышли?

– От господина, который вчера после полудня приходил в четыреста пятнадцатый.

– Господин с черными усами?

– Да. Я встретил его около трех часов, когда он уходил. Он сказал мне: «Господа из четыреста пятнадцатого только что ушли. Господин Кессельбах будет ночевать сегодня в Версале, в отеле «Резервуары», куда вы можете пересылать его корреспонденцию.

– Но кто был этот господин? От чьего имени он говорил?

– Этого я не знаю.

Гурель был обеспокоен. Все это казалось ему довольно странным.

– У вас есть ключ?

– Нет. Господин Кессельбах заказал специальные ключи.

– Пойдемте посмотрим.

Гурель снова отчаянно позвонил в дверь. Никакого ответа. Он собирался было уйти, но вдруг, поспешно наклонившись, приложил ухо к замочной скважине.

– Прислушайтесь… Можно подумать… Ну конечно… Это вполне отчетливо… Жалобы… Стоны…

Он изо всех сил ударил в дверь кулаком.

– Но, сударь, вы не имеете права…

– Я не имею права?

Он стал бить в дверь еще сильнее, но без всякого результата.

– Скорее, скорее зовите слесаря!

Один из служащих помчался за слесарем. Гурель ходил взад и вперед, шумливый и нерешительный. Слуги с других этажей собрались в коридоре. Прибыли люди из администрации, из дирекции. Гурель, не выдержав, воскликнул:

– Но почему нельзя войти через прилегающие комнаты? Они соединяются с апартаментом?

– Да, но двери между ними всегда заперты с двух сторон.

– В таком случае я звоню в Уголовную полицию, – заявил Гурель, для которого, по всей видимости, не существовало иного спасения, кроме как обратиться к своему шефу.

– И в комиссариат, – заметил кто-то.

– Да, если хотите, – ответил Гурель тоном человека, которого такая формальность мало интересует.

Когда он, позвонив, вернулся, слесарь заканчивал подбирать ключи. Последний по счету ключ открыл замок. Гурель торопливо вошел.

Он сразу же бросился к тому месту, откуда доносились жалобы, и наткнулся на два тела: секретаря Шапмана и слуги Эдварда. Одному из них, Шапману, силой терпения удалось слегка ослабить кляп, и он издавал глухие стоны. Другой, казалось, спал.

Их освободили. Гурель забеспокоился:

– А господин Кессельбах?

Он прошел в гостиную. Господин Кессельбах сидел, привязанный к спинке кресла возле стола. Голова его упала на грудь.

– Он в обмороке, – сказал Гурель, подойдя ближе. – Должно быть, усилия, которые он предпринимал, довели его до изнеможения.

Он быстро разрезал стягивавшие плечи пленника веревки. Всей массой тело повалилось вперед. Гурель подхватил господина Кессельбаха и в ужасе отпрянул с криком: