– Папа, ты несправедлив по отношению к нему.

Отец грозно цыкает на меня:

– Ещё защищать начни! Забыла, как он тебя унизил? – Это ты меня унизил, хочется сказать мне. Но я лишь злобно зыркаю и проглатываю обиду – не привыкла перечить. – Ты совершенно его не знаешь, Аленький. Гек – беспринципная мразь. Потому что слишком уж много совпадений на его пути к креслу главы холдинга. Слишком много смертей. Сначала от сердечного приступа сковырнулся Ибрагим. Эта глыбина! На нём поля вспахивать можно было! И вдруг – бах! – сердце! Вот даже не смешно. Потом – старший брат внезапно умирает от передозировки в одном из ночных клубов. Ну да, Амир любил покутить, и баб любил. Но меру знал. Не мог он передозироваться, ну просто не мог. А через несколько месяцев и Курбан в ящик сыграл. В окно выпал. Несчастный случай! Ты веришь в такие несчастные случаи? Я – нет. И вот наш Гек – скромный интеллигент-ботаник – в кресле главы! Ну не чудо ли?! Ибрагим его матушку из такой нищеты вытащил! Они же с хлеба на воду перебивались. Так Арина в рот ему смотрела потом, щенком у ног лежала, хвостиком виляла. А Гек – хоть Ибрагим ему и свою фамилию дал – так в семью и не вписался. Как был чужаком – так и остался. Теперь вот семейку свою перевалил и себе всё пригрёб! Урод!

– Папа! – возмущаюсь я. – Как можно бросаться такими обвинениями? У тебя же нет доказательств.

– Дочка! Это только такая наивная и добрая девочка, как ты, может не видеть очевидного!

– И всё-таки, пока вина не доказана, человек не виноват.

– Глупая ты, Аленький, ой глупая! Кто ж его накажет? Он вон с губером нашим вась-вась.

Ловко отец обходит острые углы и переводит тему. Но я упряма, мне надо знать.

– Пап, скажи честно, на что ты всё-таки тратил деньги?

Он сереет, сильнее сжимает руль, видно, расстроен.

– Делал ставки, – выдаёт наконец.

– Что? – от шока у меня просто пропадает дар речи. Я не могу вместить подобное в голове.

– Ал, ну что ты в самом деле, как маленькая! Многие выигрывают же! Миллионерами становятся! Просто мне не фартило! Но я чуял – удача близко. Я и сейчас чувствую.

Глаза его горят нездоровым блеском, руки на руле подрагивают.

– Папа! – кричу я. – Немыслимо! Ты поставил под удар свою репутацию! Маму! Меня! Что с нами будет теперь, папа?

– Всё будет хорошо, Аленький, – натянуто улыбается он. – Папа всегда решал проблемы. И эту решит!

Ужасно! Потому что я не верю ни одному его слову. Реву горько-горько. Хотя хочется орать: «Как решишь? Как?» Квартиру продашь? Машину? Меня?

Мы подъезжаем к дому, отец паркуется. Я хлопаю дверью и бегу вперёд. Не хочу с ним разговаривать. Не хочу его знать. Он так лихо судит других! А сам? Грешно так о родном отце, но я не могу. Меня будто в дерьмо с головой окунули.

Забегаю в свою комнату, закрываю дверь, падаю на постель и плачу от бессилия. Получатся, самый дорогой человек, тот, кому мы с мамой так верили, предал нас. Вот его поздние совещания! Задержки в командировках! Ставки! Только в главной игре – реальности – ставкой стала наша с мамой жизнь!

Вспоминаю, что врачи говорили вчера о дорогостоящем лечении и последующей реабилитации. А отец был таким серьёзным, кивал и обещал всё сделать в лучшем виде.

Лжец.

Слышу, как он мечется в гостиной. Без конца кому-то звонит. Начинает бодрым голосом: «Здорова, Фёдор!» – «Макс! Сколько лет, сколько зим!» – «Кирюш! Как твоё ничего?», а потом сникает: «А… понятно…» – «Да ясное дело! Сейчас у всех туго» – «Не извиняйся, друг. Всё пучком»

Ищет деньги. Сумасшедшие деньги. Такие легко никто не ссудит. Да что там: и половину этой суммы достать – уже сказка! Близкие знакомые уже все отказали, теперь, видимо, по дальним пошёл.