Где-то рядом что-то звонко падает. И нет, это не только моё никудышное, глупейшее сердце. Оборачиваюсь к двери, заметив слёзы на Её щеках, что через миг ускользнули.
Выплевываю.
— Какая же ты скотина...
Рвусь за ней, стараясь не слышать ухмылку. Он снова... Он же знал, что она придёт, да?
Как тогда, десять, мать его, лет назад. "На глазах у Алины" перетекло в "на глазах у Нины". Меня так здорово использовать, серьёзно? Я так очевидна!?
Девочка выбегает из дома, хлопнув дверь так, что окна задребезжали.
Выбегаю следом в одних носках, пытаясь догнать эту резвую козу по кочкам преддомовой территории.
— Нина! Твою ж... Нина!
Нет, всё же годы берут своё... Да, ага, сейчас, ага, что я её не догоню что ли? Ага, размечталась.
Ускоряюсь, слыша "Иди к чёрту" и прочие посылы в весёлом направлении.
— Стой, Нин, в последний раз...
Слышать не хочет, от чего ускоряюсь, сразу бросаясь и заваливая её на землю. Пытаюсь отдышаться, схватив её руки и придавив к земле, сажусь на нее, заглядывая в глаза со стоящим потоком слёз.
— Даже не пытайся, я натренирована на мелкой сестре, поверь.
Нина сплевывает лезущую в рот травинку.
— Фу, как тут грязно..
— Потерпишь.
Снова слышу порцию посылов.
— Нин, успокойся.
— Что!? Что!? Что ты можешь сказать, ну!? Что все не так!? Что я ошиблась!? Я всё видела, ясно!? Я тебя ещё и подругой считала, блин, а ты...
А вот поток и рухнул по скулам.
— Тише, Нин.
— Ты же знаешь... — Захлёбывается, все меньше пытаясь вырваться. — Ты же знаешь, что я его люблю, тогда почему...
Мне хочется оправдаться. Правда. Безумно. Хочется сказать, что я не при чём, что это всё он, но... Это заранее бесполезно.
— Извини, Нин.
Да, это не лучше. Из дома позади раздается какая-то строчка из незнакомой песни вторящая: "Lovin me". И я не понимаю его, совершенно. Чего он добивается? Хочет за мой счёт расстаться с ней, или что?
Это подло в отношении всех.
Ещё хуже, что чёртово "Lovin me" вдруг сменяется предыханным "Кислородом" Артёма Пивоварова. И это просто... Песня цепляющая, не спорю. Но сейчас:
"Ты кусаешь свои губы, ты любишь, когда грубый" и "Ты меня найди, я здесь один. Ты мой кислород. Я твой кислород".
Будь сейчас рядом с ним, я бы убила, честно, и была бы оправдана.
Смотрю на Нину, кусающую губу, но не с тем посылом.
— Что ты с ним сделала!? Это всё из-за тебя, ясно? Что он, сука, в тебе вообще нашел!? Ещё тогда в ресторане, блин! Я же все видела из машины, как он подошёл на этой веранде, твою мать, к тебе со спины! Ясно!? Он тебя мысленно раздел тогда... Блин, да как...
Матерится, вцепляясь наращенными ногтями в запястья, пытаясь лягнуть и вырваться.
Закрываю глаза, сдерживая ярость, злость и сожаление одновременно. Так, надо прекращать.
— Замри. Поговорим. Не сбегай.
В её порыве отпускаю руки, перебираюсь на землю рядом, отметив, что она не знает, что делать дальше, просто откидываясь на землю и закрывая лицо локтем.
— Нин, давай конструктив, ладно? Я не знаю, что сказать, честно. Начинай сама.
— Зачем...
— Это не конструктив. Ладно, давай сама. Между нами почти ничего нет, я ему никто. — Пропускаю мимо ушей фырканье. — Мы познакомились тринадцать лет назад и, поверь, между нами никогда ничего не было и быть не могло. Тебе показалось. Все это сейчас, я уверена, чтобы просто расстаться с тобой, Нин.
Да, больненько. Да, верить не хочется... не только ей.
— Он просто сваливает на меня этот разговор, вот и всё. Нин, малыш...
Может, мстит за фразу, что он её привязал к себе? Мол, раз догадалась, развязывай сама. Да ну нет...
— Малыш, ты просто невероятная красотка. Знаешь, я тебя когда увидела, с ума чуть не сошла, сравнивая тебя, такую карамельную блонди, с собой. Нин, ты выиграешь любую, поверь, у тебя всё...