Я усмехнулся.

– Почему бы и нет?

Ари ввела сумму, и на экране появилась надпись: "Пожертвование принято. Спасибо за ваш вклад."

Она повернулась ко мне, улыбаясь.

– Видишь? Теперь ты не просто турист.

Мы вышли на улицу, и дневной город раскрылся перед нами. Контраст с ночью был почти шокирующим.

Люди гуляли по широким тротуарам, капсулы мягко скользили над дорогами, челоботы бесшумно доставляли посылки, и даже воздух казался чище. Но за этим идеальным фасадом я чувствовал скрытое напряжение.

– Это как театр, – сказал я, глядя на оживлённую улицу.

– Почему театр? – удивилась Ари.

– Потому что всё выглядит слишком гладко, – ответил я. – Как будто декорации.

– Может, ты просто слишком подозрительный? – усмехнулась она.

– Возможно, – признал я. – Но если это театр, то я хочу понять, кто пишет сценарий.

Она остановилась у витрины с голографическими проекциями и жестом пригласила меня посмотреть.

– А пока можешь расслабиться и наслаждаться сценой.

Мы продолжили прогулку, и я попытался впитать как можно больше деталей. В этом городе всё работало, всё было выверено, но у меня было ощущение, что за этим идеально отполированным фасадом скрывается нечто гораздо более сложное.

Институт квантовой механики был настоящим произведением искусства. Его огромное куполообразное здание из стекла и металла сверкало под лучами солнца, словно символ прогресса. Потоковые линии – тонкие световые нити – сплетались вокруг конструкции, сияя мягким голубоватым светом.

Я остановился у входа, пытаясь впитать масштаб здания.

– Ну, как? – спросила Ари, наблюдая за моей реакцией.

– Впечатляет, – признал я. – Всё это… почти магия.

– Пойдём, маг, – усмехнулась она, потянув меня за руку.

Мы вошли внутрь, и меня сразу же охватило ощущение уюта и одновременно чего-то невероятного. Голографические экраны на стенах показывали сложные схемы, потоки данных и трёхмерные модели. Люди в белых халатах перемещались по коридорам, некоторые что-то обсуждали, другие работали за интерактивными панелями.

– Ты правда хотел сюда попасть? – спросила Ари, оглядываясь.

– Ещё как, – ответил я.

Мы подошли к одной из лабораторий. За стеклом группа студентов работала с миниатюрным материализатором. Машина мягко гудела, а её корпус был покрыт тонкими линиями Потока, которые мигали в такт её работе.

– Это и есть сердце всего, – сказал я, кивая на материализатор.

– Объясни, – попросила Ари.

– Материализатор – это устройство, которое превращает энергию в материю, – начал я, слегка наклонив голову, чтобы лучше рассмотреть детали машины. – Но для этого нужен Поток.

– Почему?

– Поток – это не просто источник энергии, – объяснил я. – Это связующая сеть, которая позволяет материализаторам получать данные. Представь, что каждая молекула, которую создаёт эта машина, требует точных инструкций. Без Потока это невозможно.

Она кивнула, явно впечатлённая.

– А если отключить Поток?

– Тогда всё, – сказал я. – Материализаторы просто перестанут работать. Поэтому они так важны для каждого города.

Мы наблюдали, как студенты вводили команды, и на панели материализатора появилась голографическая проекция: кусок сложной техники, похожей на двигатель. Через несколько секунд световые линии внутри устройства засветились ярче, и на выходе появилась реальная деталь, идентичная проекции.

– Удивительно, правда? – спросил я, глядя на неё.

– Это потрясающе, – призналась Ари.

Один из студентов заметил нас и вышел из лаборатории.

– Вам что-то подсказать? – вежливо спросил он.

– Мы просто смотрим, – ответил я.

Но в его взгляде появилось лёгкое подозрение.