– Я тебе курицу приготовила, давай переодевайся и кушай!

Я бросил свою большую сумку в коридоре и пошел в комнату. Скинул одежду, надел домашние большие, свободные семейные трусы и майку, как у качков, ах да, я же теперь официально качок, имею право.

Сидим на кухне друг напротив друга за белым столом, над которым низко висит лампа. Обожаю эту обстановку, когда прекрасно подсвечен ужин и тебя не отвлекает ничто за пределами стола в полумраке. Аня запретила есть под телек или музыку, говорит, надо сосредоточиваться на процессе, на том, что ты кушаешь. Сначала я противился, но потом втянулся, и теперь мне очень нравится. Вдалеке за окном светится Москва-Сити. Классно, когда живешь высоко и вечером можно не закрывать окна от взглядов любопытных прохожих. Жаль только, что квартира не моя, а Анина. Конечно, я тут на полных правах, более того, за коммуналку плачу, но все равно изредка чувствуется гостевой привкус моего бытия. Ем как трактор, сегодня сам потренил с утра неплохо, поэтому аппетит бешеный. Аня поклевала овощной салат и, пока я уплетал курицу, рассказывала мне про свою подругу. Суть я не уловил, но было как-то так.

– Зачем Вероника так делает постоянно, я ей говорила…

– Угу, – отвечаю я, чтобы не было ощущения, что она сама с собой разговаривает.

– А потом снова просит подругу ей прислать. Хорошо, не меня просит…

– Ага…

– А Женя-то всегда за нее при этом. О чем только думает?

Я вроде и понимаю, о чем речь, но память об этом улетучивается сразу после сказанной Аней фразы. Главное, чтобы не спросила, что я об этом думаю. Или что-то в этом роде. Ничего не помню!

Не спросила. Удача. Иногда спросит, потом обижается, что я якобы не слушал. А вот как? Слушал, черт возьми, но мозг не концентрируется на этой бабьей суете, проблемах. С другой стороны, о чем ей мне рассказывать? О футболе? Во-первых, нормально, что Аня не разбирается в футболе, хотя хотелось бы. Во-вторых, представил, и хорошо, что не разбирается, а то воспринимал бы ее как мужика. Ну на фиг!

Радует, что она не разъедается, хотя имеет полное право. Как говорится, она теперь кушает за двоих. Иногда бывает у нее «читмил», как начнет на ночь есть рыбу, сыр, чипсы и все это вместе, но по большей части держит себя руках. Меня, конечно, волнует, что она после родов может забить на себя и остаться коровкой навсегда, но в таких случаях вспоминаю Лену из зала, и в душе живет надежда.

Встаю, мою посуду. Протираю тарелку начисто, думая о том, какой я молодец, помогаю своей любимой в женских делах. А не как все остальные мужики-свиньи, из-за которых нас всех еще козлами называют.

Вдруг стук из коридора. По звуку очень похож на удар ноги о большую сумку. Черт! Крик сразу после это подтверждает.

– Блин, Дима! Сколько раз тебе говорить, не бросай свою сумку в коридоре! – очень громко и агрессивно прокричала Аня.

– Анют, прости, ну в стороне же лежала!

– А если бы я упала! – Аня уже стояла рядом с глазами навыкате.

– Не упала же, прекрати!

– Сложно на место положить?! – разворачивается и быстрыми шагами уходит в комнату. – Одежду свою раскидал опять!

И поехали… Дальше, как правило, у нее вспоминается все, за что меня можно назвать мудаком. Носки вонючие, не вынес мусор, крошки в кровати и т. д. Я слышал о необычном эмоциональном балансе у беременных, но не думал, что так. За секунду превращается в чужого человека, который на тебя орет. А я сижу и думаю: на хрен мне все это надо? Что я тут делаю с чужим человеком?

Отсиживался на кухне минут 15. Пытался понять, что это все же не чужой человек, а родная Аня, просто на секунду обратилась в монстра; что такое бывает. Выглядываю в комнату – сидит с недовольным видом, телек смотрит, какую-то херню про политику. ТВ-шоу, где все постоянно орут и называют друг друга идиотами, короче, шоу идиотов. Иногда кажется, что эти агрессивные эмоции через телек в жизнь переносятся. Вот они поорали, теперь надо дома поорать, но не из-за того, что американцы гады, а, например, что я сумку не там бросил. Поэтому я смотрю только мультики. Да, иногда после них тоже веду себя как сказочный…