Впереди виднелись низкие домики нашей главной улицы. Каменные, невзрачные, лишь рамы деревянные уюта придают, и то их не все могут себе позволить. Через рынок местный не стала проходить, свернула в проулок, подальше от глаз народа, да только и здесь нашлись советчики, как мне жить.

– Смотри, явилась. Идет скандалить, похоже, – глядит на меня одна из блудниц дома Мазника.

– Солька, что нового выдумала? – подхватила вторая. Разодетая не по погоде красавица задрала ножку на телегу, ляжки свои оголила и зазывает местных мужиков к любви и нежности. – Ты бы умылась, расчесалась и к нам пришла. Больше прока будет, чем Клоку докучать.

– Ага, – согласилась первая. – Глядишь, любимицей здесь станешь.

– Да она тощая, смотри на нее – и подержаться не за что.

Я зашагала быстрее. Если зацеплюсь с ними, Мазник разругается, что возле его дома лазаю, пугаю посетителей. Он в общем неплохой мужик. Понимает многое, но, как и все, сделать ничего не может. Приходил он к матери. Приносил, бывало, продукты, а однажды и игрушку, вырезанную из камня. Лошадь, говорил, это. Выгоняли они меня на улицу играть и закрывались, по несколько часов болтали. Когда подросла чуток, ясно стало, о чем они разговоры вели.

Не обращая внимания на блудниц, свернула к дому главы пятого градуса. Начищенный до блеска первый этаж так и сияет. А второй весь из дерева, покрытого специальной укрепляющей эмульсией. Хорошо устроился Клок.

Возле входа толпились люди. Кида говорила, что привезут сегодня еду, а я мимо ушей. Серая масса в нетерпении кричала о нечестном распределении продуктов. Кому-то достается больше объедков из столицы, кому-то меньше. Глава наш, наверно, злой как никогда, и не переговоришь с ним. Обещание еще свое не сдержит, выгонит.

– Ну, меня не выгонит, – похлопала по карману, где сложенный лист лежит.

Спину выпрямила, взгляд уверенный и шаг размашистый. Вперед и только вперед. Иду на таран сквозь очередь, расталкивая народ и делая вид, что не замечаю недовольных выкриков из толпы.

– Куда! Встань в очередь! – оскалился прямо в лицо жирный боров с гнилыми зубами.

Мне все равно, иду дальше, но толпа – это сила мощная и неуправляемая. Волна мигом стала нарастать, и вот уже главный герой во всем этом не грузчик Палит, взмокший от работы и обвинений в неверной отгрузке, а я, нарушившая порядок и давшая новый повод, чтобы глотки рвать.

– Ты куда прешь, чумная!

– Такая, как и мать, тронутая!

– Явилась, заумная!

Загалдели мужики и завизжали женщины. Благо не трогают, а так пусть развлекаются. Мне их болтовня не мешает делать то, что надо. Подбородок подняла повыше и к двери подошла. Только ее тут же преградил здоровенный ожидатель продуктов.

– Куда? – склонился надо мной.

Один глаз заплыл, ноздря распухла, и смердит от него, как если б неделю не мылся. Сейчас вроде воды достаточно для этого в реках. Но соблюдать чистоту здесь не привыкли.

– Туда! – кивнула за его спину.

– Не положено, – отозвался.

Оглянулась на стоящих за мной, смотрят, как дальше события развиваться будут. Выступления Сольки все ждут. Наверно, я не первая, кто пролезть хотел. А этот тут как блюститель порядка стоит. Не пропустит. Вон морда уже расквашена недовольными желающими попасть к Клоку. А я руками махать не умею, и не справиться мне с детиной таким. Тут Пилат спас. Как закричит:

– Картошка, мешок. Торг!

Все разом развернулись к грузчику. Кто пошустрей и посильней, бросился вперед посмотреть на диво. Мужик передо мной растерялся, дернулся. Раздумывал, охранять дверь от меня или побороться за клубень. Не выдержав, махнул рукой и басовитым «расступись» стал отшвыривать глазеющих. Я было тоже под властью любопытства засомневалась, стоя у входа. Неудивительно, такая редкость нечасто к нам доезжает. Картофель хоть и корнеплод, но не растет в нашем градусе. Только в столице, и к нам очень редко его привозят. Деликатес, который я пробовала лишь однажды. Мазник маме принес клубень, мы сварили его и на троих съели. У меня слюна побежала от воспоминаний, но, пересилив себя, я толкнула дверь дома.