Мне кружило голову шампанское и кружил голову этот бал. В основном тут превалировали мужчины, но и несколько женщин журналисток и помощниц руководителей тоже было. Правда я была наголову прекраснее их всех и в какой-то момент нарочно даже стала пользоваться этим.

 Когда наконец появился Лиственницин, президент Доссии в окружении двух сексуальных татарочек, я подлетела «просто поздороваться» и полностью сфокусировала его внимание на своей груди. Бархатным голосом я что-то напевала про успех переговоров и что от него зависит мир в «нашем регионе». Я немалому научилась в МГИМО.

 Президент пытался уводить взгляд, но я снова и снова возвращала его удивленное тем, что блондинка умеет складно разговаривать и разбирается в политической ситуации и геополитических рисках, лицо к своей груди.

 Татарочки нахмурились. Чтобы вернуть внимание своего президента они пытались что-то вставлять, но это было так неуклюже и невпопад, что лучше бы они этого не делали.

 Затем я улыбнулась и исчезла, чтобы зацепить его еще больше.

 Я победительницей удалалясь прочь, раскачивая бедрами из стороны в сторону, а татарочки хмурились и сжимали кулачки ненавидя меня.

 Бохар коварно посматривал по очереди на каждого из президентов. Попеременно он так же поглядывал куда-то под потолок, вероятно просчитывая баллистику снайперского выстрела.

 Когда переговоры начались, татарочки мстительно закрыли перед нами двери. Они остались внутри как секретари, а мы с Бохаром за пределами как всего лишь сопровождающие лица.

 Он предложил подняться наверх и выпить еще немного. Оперевшись на его руку я поднялась по бархатистому ковру на лестнице на второй этаж. Даже президент Беларуси вышел из зала, лишь только закончив приветственную речь. Он вышел и не нашел нас – мы уже скрылись наверху.

 Мы подошли к комнате над переговорным залом, Гокаев достал из кармана ключи, оглянулся по сторонам и вскрыл кабинет.

 Оказавшись внутри он схватил меня за грудь, свалил с моих плеч бретельки платья и начал целовать мои намассированные и налосьененные в Варшаве ключицы.

 Его мужская стремительная страсть окутала все пространство. Я больше не могла себя сдерживать и вцепилась в его широкие плечи. Стала гладить руками.

 Я застонала от грубых ласк. Он сжал мою талию и задрал подол платья, обнажая чулки и подвязки от дорогого французского бренда.

 Его пальцы нырнули мне между ножек. Там уже было горячо и мокро. Я гладила его руками по спине.

 Я закинула на него ножку, он завалил меня на стол и продолжал спускаться поцелуями по моей шее вниз.

 Затем он резко оторвался от меня, подошел к стене и открыл тайное окно через которое можно было увидеть внизу две делегации решающие военный конфликт. Судя по мимике разговор шел на повышенных тонах.

– Если нас найдут, скажешь, что мы тут любовью занимались,– сказал мой несостоявшийся первый любовник, навинчивая предохранитель на пистолет.

 Я глубоко дышала и смотрела, как он целится куда-то вниз.

 Луч света пробивался снизу и падал тонкой полоской на его шрамированное лицо.

 В пьяной и перевозбужденной голове кружилась мысль, что именно сейчас я должна предотвратить покушение. Но я едва могла отдышаться. Грудь вздымалась и опускалась.

 Собравшись с силами я рванула к террористу. Толкнула его, выбила из рук пистолет.

 Шокированный, с широко раскрытыми глазами он смотрел на меня полсекунды прежде чем схватить меня за волосы.

 Я нанесла ему дважды удар в грудь. Даже без бронежилета его тело было почти каменными. Но у меня был четкий отрепетированный месяцами тренировок план.