Но, к сожалению, аптечки нигде нет. Я со злости плюю в омлет и взбиваю его. Выливаю на сковородку и спустя десять минут подаю вернувшемуся за стол маньяку тарелку. 

— Приятного аппетита, — с сарказмом говорю я. Он скептически смотрит на тоненький опавший омлет и тычет в него вилкой с некой опаской. 

— Готовка не твоя сильная сторона, цыпа. 

— Предупреждала же, — пожимаю я плечами, — еще распоряжения будут? Полы вымыть? Окна протереть? Я все делаю одинаково плохо. 

Маньяк смотрит на меня и иронично кривит губы в ответ на мою реплику. Но я, честно говоря, не собираюсь становиться их прислугой. Готовлю-то я неплохо, впрочем, как и убираю, однако, демонстрировать свои умения сейчас - себе дороже.  

— В твоем положении, цыпленок, лучше стараться быть полезной. 

— Отпустите меня на волю, — произношу я, — мой отец будет меня искать. Если он узнает о том, что вы меня похитили - вам будет плохо. 

— Да ты что? Твой отец тебя за пять лет не нашел у себя под носом. Так ли ты ему нужна? 

Я прикусываю язык. Черт, теперь я прекрасно понимаю, насколько была хрупка моя вторая личность. Рустам рассекретил меня буквально за полчаса. Конечно, у него наверняка очень хорошие связи и знакомства, он бы и более хитрую подделку документов мог бы раскопать при желании, но все же... теперь факт, что меня не нашел мой отец за целых пять лет, с такими-то паршивыми документами, вызовет у Садаева и компании много неудобных вопросов ко мне. И я даже не знаю, как на них отвечать. 

— Дай нож, — просит меня маньяк, пока я зависаю, раздумывая над его словами. Я разворачиваюсь, достаю из ящика длинный и тонкий нож, и замираю с ним в руках. Потом поднимаю взгляд на мужчину. Он продолжает наблюдать за мной с иронией в глазах, будто я цирковой зверек, и произносит: 

— Даже не думай. У тебя ничего не получится, а я хочу отрезать кусочек омлета.  

— Отдай мне ключи от квартиры, — спокойно произношу я и начинаю обходить стол, наставив на маньяка нож. Каждая клеточка моего тела, впрочем, напряжена: я в любой момент готова защищаться и реагирую на каждое движение мужчины. Он едва шевелит пальцами, а я уже сжимаю рукоятку, ожидая момента, когда он нападет. 

— Я ведь не обидел тебя, — произносит маньяк, и что-то я не ощущаю в его голосе беспокойства. Он будто бы ведет со мной обычную беседу за чашечкой кофе, — а ты, цыпа, тычешь в меня холодным оружием. Кто из нас тут преступник и плохая девочка? 

— Не манипулируй, — отрезаю я, — ты похитил меня. 

— По приказу. Так бы я тебя и пальцем не тронул. 

Он пользуется моим секундным замешательством, пока я пытаюсь подобрать контраргумент — в один момент оказывается возле меня, а потом я неожиданно ложусь грудью на стол с заломанной за спину рукой. Так плавно и незаметно, будто бы это был какой-то хитрый танец. Он просто развернул меня и обезвредил. 

— Я тебе даже больно не делаю, не так ли цыпа? — маньяк вытряхивает у меня из руки нож, и он со звоном падает на пол, — я не садист, чтобы обижать беременную девушку. Рустам сказал мне проследить за тобой. Ты ему пока нужна живой и здоровой. Будешь дальше вредить себе или побережешься и спокойно посидишь? 

— Посижу, — бормочу я. 

— Поверю. Для справки тебе - Рустам не распоряжался, чтобы к тебе никто не прикасался. Так что веди себя хорошо, и я стану для тебя добрым папочкой. Будешь вести плохо - пеняй на себя.  

Он отпускает меня и усаживает на стул, больно стукнув попой. Я униженно обкусываю губы, глядя как он забирает тарелку с омлетом из-под моего носа и вилку.