И оттого суровость и угрюмость
С закатом возвращаются опять.
– Скорее, утро!
Только никогда
Ни шорох листьев,
ни повадка зверя
Не станет для тебя твоим
«Я верю!»,
Не поведёт, как дальняя звезда.
И снова собран узелок тугой,
И вновь привычно оценила спешка,
Что надо человеку брать с собой
В далёкий путь, неведомый и пеший.
Закат. Опять закат. Опять гроза
Растёт в тебе, как ярость, как тревога.
Ты знаешь всё —
и путь, и имя Бога,
Которому не послужить – нельзя!
2.6
Минуты медленные
текут,
Как по стёклам
слёзы дождя,
И ни одну – ни одну! – из минут
На миг задержать нельзя.
Недаром клепсидрой меряли день
В давние времена:
Из всех моделей эта модель
Родства с натурой полна.
Усталые ноги ведут назад,
Времени поперёк.
В строгость разума втиснут азарт,
А под ногами – вода-егоза —
Вертится ручеёк.
С ним веселее, и он всё живей
Ищет куда-то сток.
Справа – деревья манят ручей,
Слева – небес простор.
Небо закатное шлёт на восход
Перистые облака.
А на закате – раздолье вод:
Как разлилась река.
А за разливом – туман или дым,
Тот берег видать едва,
А ближе – тянется из-под воды
Колокольни глава…
«Как там ещё проберёшься ты
Лесом сквозь темноту?
А тут – и водица есть, и кусты,
И – поклониться Кресту…»
И в наползающей полутьме
Свой узелок развязал,
Кружкой черпнул – показалось мне:
Булькает рядом вода-егоза —
Вертится ручеёк.
С ним веселее, он входит в азарт,
Ищет куда-то сток.
Всё устремлённей его напор,
И прибывает вода.
И скоро по ней поплывут на простор
С людьми и с грузом суда.
И, если сроки стройки – в обрез,
Оставят
на самом дне
И корпуса, и затопленный лес,
И кое-что
Поважней…
2.7
…А на опушке
не видно щитов,
Крашенных в яркий тон:
Все здесь и так
знают про то,
Что
«К городу спуск запрещён!»
И только, за корень зацепленный,
Мокнет в воде узелок…
И снова спрашивать некому,
Выплыл – или в свой срок
Под затопленной церковью
В ил отсыпаться лёг?
Или – сидел до последнего,
Взятый водой в кольцо,
И было из мрамора слеплено
Молодое лицо?..
Но к этому всё
не сводится:
Сплетеньем дорог пыля,
Как безымянным воинством,
Вытоптана Земля.
И, открывая истины,
В Путь сливая пути,
Вплоть до последней пристани
Путники будут идти.
А там, где прошёл он,
волне всё равно,
И купол в воде исчез,
И только высится над волной
Осьмиконечный крест.

Денис Васильев



Родился во Владивостоке, вырос в древлеправославной семье поморского согласия. Будучи уже взрослым, принял крещение в православной церкви. В свободное время занимается рисованием и «письмом». В 12 лет, находясь под впечатлением «Звёздных дневников Йона Тихого» Станислава Лема, стал писать фантастические рассказы. Позже сочинял мистические сказки и юмористические рассказы и стихи. В 16 лет стал писать духовные строфы.

Стихи Денис пишет лишь в моменты вдохновения; иногда они приходят по ночам, что заставляет прокручивать строки у себя в голове, дабы не забыть.

Увлекается канонической православной литературой.

Участник литературных проектов издательства «Четыре»: «Наполненные смыслом», «География современной литературы», «Слово» и др.

Заветная тропка

В далёкой и никому не известной стране на краю мира жил бедный рыбак по имени Сальгуст. И всего-то было у него богатства, что три сына: старший Руспул, средний Свейё и младший Абдулдомок.

Целые дни Сальгуст проводил на реке. Порой улов был настолько скуден, что едва хватало, чтобы обменять его у пекаря на хлеб, а порой сети так изобиловали, что хватало на новую одежду, которую можно было купить у портного. Сыновья помогали Сальгусту по хозяйству: и дров наколют, и печь истопят, и приготовят наваристый рыбный суп.

От незваных гостей дом сторожила собака, и вот однажды, когда сыновья Сальгуста были во дворе и каждый занимался своим делом, она громко залаяла. Руспул поднял вверх голову, воткнул в колодку топор, которым колол дрова, и увидел за изгородью странного человека, одетого во всё чёрное.