Она выскочила из ниоткуда, с этими своими рыжими кудрями, которые вечно лезли ей в лицо, и глазами, как у лисички. Притормозил, опустил стекло и крикнул:

– Вероника, ты что, решила проверить мою реакцию?

Женщина рассмеялась, откидывая волосы с лица. Ей было тридцать два, как и мне, но она выглядела моложе – может, из-за этих ее пухлых губ и легкой полноты, которая, черт возьми, ей очень шла.

Вся больница знала, что она разведена, и, кажется, половина мужского персонала пыталась за ней приударить. Я не был исключением, хотя, если честно, дальше легкого флирта дело не заходило. Она была из тех женщин, которые знают себе цену, но не делают из этого драму.

– Роман, ты как всегда на своей волне, – сказала она, подходя к машине. – Подвезешь? А то я сегодня без колес.

– Садись, – кивнул, открывая пассажирскую дверь.

Она запрыгнула в машину, и я заметил, как она бросила взгляд на мою рубашку. Да, я до сих пор носил стильные рубашки, даже под халатом. Это было как мой личный протест против больничной серости. Это был мой личный стиль, и дань уважения к матери.

«Если ты и должен выглядеть как врач, то хотя бы как врач из сериала», – шутил она.

Мы ехали, болтая о работе, о том, как главврач опять устроил разнос за неправильно заполненные отчеты. Вероника смеялась, рассказывала про свою пациентку, которая пыталась объяснить ей, что ест только органическую еду, но при этом пьет энергетики литрами.

Я слушал, кивал, но мысли снова уплывали к Надежде Волковой. Ее кожа, когда я подхватил ее, чтобы она не упала. Она была такой легкой, будто вообще ничего не весила.

И аромат… Я снова поймал себя на этой мысли и мысленно дал себе подзатыльник.

Роман, ты что, влюбился в пациентку? Это же клиника, в прямом и переносном смысле.

– Ты чего такой задумчивый? – спросила Вероника, глядя на меня с любопытством. – Жара доконала?

– Ага, жара. И пациенты. Одна сегодня чуть в обморок не грохнулась прямо в кабинете.

– О, это та, которую ты героически спас? – Вероника хмыкнула. – Наташа уже всем рассказала, как ты ее на руках к кушетке нес.

– Наташа слишком много болтает, – проворчал, но не смог сдержать улыбку. – Просто работа. Ничего героического.

– Ну, конечно, – поддразнила она. – Ты у нас прямо доктор Хаус, только без хромоты и сарказма.

– Сарказма у меня хватает, – парировал, но в голове снова всплыла Надежда.

Ее глаза, волосы, ее… дьявол, да что со мной не так? Я врач, я не должен думать о пациентках в таком ключе. Это непрофессионально. Это недопустимо. Это… черт возьми, почему я вообще об этом думаю?

Мы подъехали к дому Вероники. Она посмотрела на меня, чуть дольше, чем нужно, и сказала:

– Зайдешь на кофе? У меня есть новый кофейный аппарат, хвалят.

Я знал, что это не просто про кофе. Вероника была не из тех, кто разбрасывается намеками ради спортивного интереса. И, если честно, в любой другой день я бы, наверное, согласился.

Она мне нравилась – умная, красивая, с чувством юмора, которое могло пробить любую защиту. Но сегодня… Сегодня я не хотел.

Не потому, что она мне разонравилась. А потому, что в моей голове сидела совсем другая девушка с ее медовыми глазами и этим запахом, который я до сих пор не мог выкинуть из памяти.

– Спасибо, Вероник, но я вымотался, – стараясь, чтобы это звучало естественно. – Может, в другой раз?

Она посмотрела на меня с легким удивлением, но кивнула.

– Как знаешь, доктор Хаус, – улыбнувшись, и вышла из машины. Я смотрел, как она идет к подъезду, как ее рыжие кудри подпрыгивают в такт шагам, и подумал: «Роман, ты идиот. Полный идиот».