Уже светало, когда я, едва передвигая ноги, вывалилась с опушки леса на открытое пространство перед каким-то мрачным замком. Сюда ли нам? Да и впустят ли? Моё платье, то тут, то там порвавшееся о вездесущие ветки, утратило приличный вид. О том, что творится на голове, и думать не хочется. А приводить себя в порядок попросту нет сил.
Неутомимая рыська, словно окрылённая, рванула к виднеющимся вдали закрытым воротам. Ну что ж, выбора у меня всё равно нет. Иду. Смотрю на высокие стены. А может, не такой уж он и мрачный, просто усталость и низко нависшие над головой свинцовые тучи, грозящие с минуты на минуту разразиться непогодой, накладывают свой отпечаток, портя первое впечатление?
Иду-у-у. Голова кружится, перед глазами всё плывёт, а я, уже почти не различая своей цели, иду-у-у. В тот миг, когда мир покачнулся, и мне показалось, что ещё шаг и я упаду, откуда-то послышались какие-то крики. Звуков разобрать я не смогла. Может, это рыську гонят? Или меня? Мне вдруг стало всё равно. Просто мир покачнулся, и… я ощутила, как чьи-то сильные руки подхватывают моё вмиг ослабевшее тело, и… всё погружается во тьму.
7. Глава 7 Реальности суровые мотивы
Пройдя тропою смерти, я власть над жизнью обрела…
Сон… тяжёлый, изматывающий, которому конца и края нет. И как назло, у измождённой души не было сил, чтобы вырваться из мира затянувшихся кошмарных грёз. В том сне моё тело лихорадочно металось по кровати. Краткие мгновения просветлений приносили в сознание вереницу невероятных воспоминаний, а при попытке определить, где же хрупкая грань между наваждением и явью, я тут же вновь погружалась в пугающее ничто.
− Ну давай же, девочка, тянись к жизни, ты справишься, − донеслись до сознания чьи-то наполненные теплом и заботой слова.
Голос показался отдалённо знакомым, но чей? Не мамин точно. А кто ещё мог заботиться обо мне? Хм… Любопытство победило слабость, и я-таки открыла глаза. Странно всё как-то. Комната незнакомая и богатая, явно не наша халупа. Судя по виднеющемуся за окном узкому полумесяцу − ночь на дворе, а я вижу всё так же чётко, будто день сейчас. А ведь ни одной лампы не зажжено.
− Очнулась! − послышался тот же голос. Тихие шаги, сопровождающиеся шуршанием ткани. − Хвала богам…
Перевожу взгляд на смутно знакомую пожилую женщину, прижимающую руки к груди, словно её только что оторвали от молитвы. И тут же в памяти всплывают минувшие события, одно невероятнее другого. Памятуя о прошлых попытках что-то обдумать, и не желая вновь проваливаться в небытие, гоню эти воспоминания прочь, но они не желают отпускать. Да и сознание вроде бы ускользать на этот раз не собирается, что явно радует.
«Шкр-р-ры-ы-ыг… Шкр-р-ры-ы-ыг…» − раздаётся откуда-то со стороны двери.
− Ишь, почувствовала твоя красавица, что ты в себя пришла, − слышится удаляющийся голос всё той же женщины, затем слух улавливает тихий скрип двери, и…
Моё сердце остановилось, когда огромная пятнистая кошка, придавив меня своим весом, раззявила пасть, то ли зевая, то ли собираясь мною закусить, а потом ещё и лизнула в нос, словно пробу на вкус снимая.
− Ур-р-р… − вынесла свой вердикт зверюга, оказавшаяся ни много ни мало − рысью, и, устроившись поудобнее, принялась умываться как самая обыкновенная домашняя мурлыка.
Лежу. Молчу. Нет, не боюсь почему-то, просто перевариваю последовательно всплывающие воспоминания. Хм… а почему я тогда решила, что всё это сон? Лишь потому, что не представляла себя в роли принцессы? А-а-а… вспомнила. Мне показалось, что рыська… эта вот самая, что она слишком умная для обычного дикого животного. Хм… что-то ещё мельтешит на краю сознания про неё, только вот что?