, продолжая грозить кому-то пальцем. Его репортёрское неистовство хорошо знал не только Гашек, поэтому в редакции не удивились, когда Киш, бормоча себе под нос, принялся лихорадочно перебирать одну за другой свежие газеты – чешские, австрийские, русские, немецкие – и отчёркивать в них небольшие абзацы.

Все отмеченные статьи касались самоубийства полковника Редля – начальника штаба Восьмого корпуса австрийской армии, базированного в Праге, – и основывались на официальном сообщении столичного телеграфного агентства:

Высокоталантливый офицер, которому предстояла блестящая карьера, находясь в Вене при исполнении служебных обязанностей, в припадке сумасшествия…

По праву редактора Киш накричал на сотрудницу, которая до сих пор не удосужилась вызвать мастера, чтобы тот починил, наконец, каретку его пишущей машинки и поменял заедающую ленту. Потом он выпросил машинку у кого-то из коллег и долго долбил по клавишам.

Обычно бард ночной Праги не знал, что такое муки творчества, но тут скомканные листы с коротким текстом один за другим летели в мусорную корзину. И всё же Эрвин успел до окончания набора номера написать именно то, что хотелось – и что могло быть опубликовано в ближайшем выпуске Praha Tageblatt…

…а теперь капитан Ронге задумчиво глядел на заметку в пражском ежедневнике. Легкомысленное с виду сообщение за подписью Киша обрушило кропотливую работу австрийской контрразведки. А ещё – грозило последствиями настолько серьёзными, что и представить сложно.

Одно высокопоставленное лицо просит нас опровергнуть слухи, распространяемые преимущественно в военных кругах, относительно начальника штаба пражского корпуса полковника Редля, который, как уже сообщалось, покончил самоубийством в Вене в воскресенье утром. Согласно этим слухам, полковник будто бы обвиняется в том, что передавал одному государству, а именно России, военные секреты. На самом же деле комиссия высших офицеров, приехавшая в Прагу для того, чтобы произвести обыск в доме покойного полковника, преследовала совсем другую цель.

Этот пройдоха Эрвин Киш ухитрился не только разнюхать про обыск на квартире Редля. Он как-то догадался связать самоубийство полковника со шпионажем в пользу русских… Но как?!

Как могла просочиться в газету информация, доступная лишь нескольким высокопоставленным офицерам Генерального штаба? Ведь даже императору Францу-Иосифу доложили обстоятельства дела не сразу, и в докладе частично скрыли размах шпионской деятельности полковника!

Как о важнейшем государственном секрете узнал какой-то чешский молодчик, за которым – Ронге, естественно, мигом навёл справки, – числятся только трескучие статейки об увеселениях и светской жизни?

Этот репортёр ведь и форму выбрал такую, что не придерёшься! Напиши он самую достоверную статью о шпионаже Редля – цензура тут же арестовала бы весь тираж. Газете угрожал бы не только серьёзный штраф, но и судебное преследование… Киш сделал хитрый трюк: он сообщил читателям сенсационную новость под видом её опровержения.

Статья потому и проскочила мимо цензуры – никто не знал, что нельзя допустить ни малейшего сомнения в кристальной честности Редля, что ни в коем случае нельзя позволить даже тени сомнения в случайности его смерти! Цензоры, конечно, решили: заметка упоминает о дурацком слушке, который тут же сама и опровергает, ссылаясь на официальные источники. Версия этих источников уже распространена и всюду напечатана; так что пусть газета, если ей не жалко места, напечатает чушь, на которую и внимания-то никто не обратит.