Ниже опускать было некуда и Багратион остановился, окинул визитера быстрым косым взглядом. Высокий крутой лоб, в обрамлении сильно поредевших волос, тонкий, прямой нос, впалые щеки, неожиданные при далеко не худой фигуре, плотно сжатые губы, сложенные на коленях руки, крупные, плебейские, и в то же время вялые, непривычные к физическим занятиям, безжизненные, серые. Наконец Багратион нашел слово, лучше всего подходящее к этому человеку – серый, все в нем было серое, волосы, кожа, бескровные губы, сюртук. Оставалось проверить глаза. Багратион готов был биться об заклад, что и они серые. Он посмотрел, наконец, прямо и встретил устремленный на него внимательный и немного ироничный взгляд, проникавший, как вдруг показалось, в самые потаенные мысли. Генерал поспешил отвести свой взгляд, так и не разобрав, какого же цвета глаза у визитера.

– Какого вы мнения об охотниках, генерал? – спросил Шулепин.

– Мне показалось, что вы все о них знаете, – недовольно ответил Багратион, – ведь вы мне их и указали.

– Отнюдь! Я лишь предложил вам вызвать охотников и высказал предположение, что в их числе окажутся эти офицеры, непременно вместе. Так что вы о них думаете? Меня интересует ваше мнение, – мягко надавил Шулепин.

– Прекрасные офицеры! Имел удовольствие наблюдать их еще в Итальянском походе. Находчивы, смелы, инициативны, – коротко ответил Багратион, опуская детали.

В деталях остались некоторые странности. Взять хотя бы то, как они появились в отряде Багратиона в Альпах. Можно сказать, ниоткуда, как будто нарочно дожидались их прихода под Миланом. А после окончания похода так же внезапно исчезли. Встречал их потом Багратион при дворе императора Павла Петровича, не лучшая в его глазах характеристика. После темного происшествия в Михайловском замке и еще более темной скоропостижной кончины государя императора они опять надолго исчезли из виду и только перед самой Прусской кампанией вновь оказались в дивизии Багратиона, все в тех же невысоких чинах, и за несколько недель успели доказать командующему, что и во всем остальном они нисколько не изменились.

– А вот этот Маркóв, он ведь доводится племянником или внучатым племянником бывшему главнокомандующему армией фельдмаршалу графу Каменскому… – начал Шулепин.

«Каменский? – промелькнуло в голове Багратиона. – А я полагал, что ему протежирует по-родственному Марков. Что ж, так намного лучше, Каменский лучше, чем Марков. Продвинем». Вслух же сказал, как отрезал:

– Понятия не имею! Я оцениваю офицеров, исходя из собственного впечатления и послужного списка, а лазать по генеалогическим древам – это ваша любимая столичная забава! – не удержался от шпильки.

В этот момент раздался стук в дверь, на пороге появился давешний поручик.

– Охотники явились, – сказал он.

– Ко мне! – приказал Багратион.

Поручик посторонился, пропуская пришедших.

– Гвардии поручик Маркóв! – доложился первый.

– Корнет Кармазин! – расправил плечи второй.

– Штабс-ротмистр Соловьев! – гаркнул третий, вставая в ряд с друзьями.

– Явились по вашему приказанию, господин генерал-майор! – слаженно прокричали они и залихватски щелкнули каблуками сапог, наполнив комнату звоном шпор.

– Вольно, – скомандовал Багратион, невольно улыбнувшись и одобрительно окидывая взглядом молодцеватые фигуры, – прошу к карте, я объясню вам вашу задачу, – он встал и указал рукой на стол с расстеленной картой.

Шулепин наоборот еще глубже ушел в кресло, как и не было его, и оставался там во время разговора, не сводя с офицеров внимательного изучающего взгляда. Маркóв: невысокий, ладный шатен с маленькими аристократическими руками, глаза серые, умные, гладко выбрит, волосы спадают до плеч аккуратными волнами, настолько аккуратными, что кажутся париком. Не парик. Производит впечатление человека хрупкого и слабого, впечатление обманчивое, обманувшихся наказывает жестко и безжалостно. Честолюбив. Кармазин: жгучий брюнет с голубыми глазами, в горбоносом лице проступает что-то южное, казацко-итальянское, туго обтянутый доломаном торс образует правильный треугольник, сходящийся к тонкой талии, которой могли бы позавидовать многие дамы и даже барышни. Смел до безрассудства, находчив, никогда не отступается от намеченной цели, за отсутствием настоящего дела применяет все эти качества к женщинам, отчего производит впечатление человека беспутного и пустого. Впечатление обманчивое. Соловьев: светловолосый гигант, на голову выше Маркóва и на полголовы – Кармазина, лицо доброе, немного татарское, но в ярости, скорее всего, страшное, как у впавшего в безумие викинга. Звезд с неба не хватает, но луну достанет, если прикажет начальство или попросят друзья, объяснив при этом, как это сделать. Производит впечатление безобидного, немного туповатого увальня. Впечатление обманчивое. Честен. Честны, впрочем, все трое. И верны. Редкие качества. В кругах, в которых вращался Шулепин, так и редчайшие. «Отличная троица, – подвел итог своим наблюдениям Шулепин, – прекрасно дополняют друг друга. То, что надо».