Грандиозное пиршество в монастыре стало событием исключительным для молодой российской столицы; о его размахе можно судить хотя бы по тому, что для гостей заготовили 240 тарелок и столько же блюд. Полнота отраженных в сохранившихся финансовых документах сведений о закупленных припасах и об их ценах придают этому документу не только уникальность, но и особый интерес, очень подробно представляющий реальное состояние рынка съестных припасов в Петербурге, лишь четыре года пребывавшего столицей Российской империи. Эти обстоятельства заставляют нас поддаться соблазну привести обширные выдержки из уникального документа монастырского архива. «Хлебов разных» было закуплено 54 (в том числе 20 «двоеситных»); за ними следуют разные крупы, более двух пудов соли, два ведра сметаны, два килограмма хрена, два килограмма патоки, 74 соленых сига, два ведра молока, ведро соленых огурцов, сто кочанов капусты, куриного и утиного мяса… Дальше в ведомости следуют корова и большой бык и огромный набор разных питий: вин, пива, квасу, «кислых штей» – всех питий всего более семидесяти ведер. Поражает воображение сегодняшнего читателя и громадный набор разных приправ и пряностей (уксус, кардамон, гвоздика, «ананусы», мускатный орех, шафран, корица, изюм, мед и миндальный орех, инжир, лимоны, чернослив и прочее). Счет цыплят, утят, рябчиков и тетеревов, баранов, свиных туш, телят и поросят шел на десятки; для их приготовления требовалось 20 «блюд коровьих» и три вертела, девять противней, восемь больших кастрюль, четыре сковородки и «котел круглый с крышкой».

Ведомость включает огромное количество луку, одну тысячу яиц, живую рыбу, белужину, более двух пудов голландских сельдей, красную икру, вязигу… Для освещения пиршественного зала монастыря было куплено полтысячи свеч…

Согласитесь, документ производит на современного читателя ошеломляющее впечатление. Прежде всего тем, что дает представление о реальных масштабах не только торжественного мероприятия, но и бытового наполнения повседневной жизни, сформировавшейся в молодой столице всего лишь за 20 лет существования города. Это представление особенно важно для нас, потому что разрушает странное убеждение о том, что Петербург в тот период своей истории был каким-то странным городом, «построенным на костях» и ведущим какое-то призрачное существование, далекое от того, которым жила вся остальная Россия.

Получилось, однако, так что грандиозная и по замыслу и по исполнению торжественное перевезение на невские берега мощей князя Александра Невского стало завершением великой эпохи истории Петербурга, неразрывно связанной и с именем Петра, и с его представлением о месте и выдающемся историческом значении этого города. Великий Пётр уходил из жизни, так и не увидев в реальности воплощение своей главной мечты.

А через четверть века – новый поворот в истории мощей Александра Невского. В 1742 году, в самом начале царствования Елизаветы Петровны, во владениях знаменитых Демидовых, на Колывано-Воскресенских заводах обнаружили месторождение серебра. И из первого добытого здесь серебра решено было изготовить новую грандиозную раку (общий вес всех ее частей 1,4 тонны). Изготовляли это выдающееся художественное творение в Петербурге на Монетном дворе. Работы начались в 1746 году и завершились к лету 1750 года. Именно тогда Михаил Ломоносов сочинил 8-строчную надпись к раке, и 16 июля императрица в Царском Селе утвердила текст. На следующий день в Академию наук поступило предписание «на делающейся серебряной раке в пристойном месте вырезать надпись», поручив это «имеющимся при Академии наук рещикам литер». Работу поручили знаменитому граверу Михаилу Махаеву. Замечательные мастера-чеканщики в это же время продолжали работать над барельефами, украшающими раку и изображающими подвиги Александра Невского и его смерть.