Ее уникальность в том, что она собиралась при личном участии царя, была предметом его особых забот, что она не просто хранилась в царских дворцах, будучи чем-то вроде непременной детали парадного дворцового убранства, а была деловой, рабочей, постоянно «работающей» библиотекой. Она была для Петра не полученным по наследству книжным богатством, а его собственной, личной в самом прямом смысле этого слова коллекцией рукописей печатных изданий, атласов, карт и планов, чертежей, рисунков и гравюр. А после смерти императора она не осталась во дворце, а была передана в Академию наук и стала не только важнейшей книжной базой для научных исследований академиков, но и ядром первой в России общедоступной библиотеки. Удивительная судьба!

Она интересна всем – своим происхождением, процессом формирования и пополнения, своим составом, своей необычной судьбой, историей ее изучения. Но особый интерес представляет она не столько как историко-культурное явление определенной эпохи, как свидетельство необычайно широкого диапазона его интересов, творческого размаха.

Ведь человек этот, не получивший систематического и масштабного «европейского» образования, отличался не только невероятной тягой к знаниям в самых разных областях, часто очень далеких от дел государственного управления, но и невероятной способностью учиться. Приобретение новых знаний, впечатлений и размышления над ними были его главной страстью и главной радостью. Он учился везде и всегда – на поле сражения, в общении с умельцами-профессионалами, в бесконечных поездках по России и зарубежных вояжах. И книги были важнейшим пособием в этом непрерывном учении.

Автограф Петра на одном из первых писем в Петербург и его печать

Книги, рукописи, карты, чертежи и рисунки, составляющие ныне коллекцию «Библиотеки Петра», никогда при жизни царя не сосредоточивались в одном месте как единое, цельное собрание. Они были и в петербургских дворцах: Летнем (в «Летнем старом дворе» находилась наибольшая часть книг) и Зимнем (в собственной петровской «каморке»), в загородных резиденциях – Монплезире и Дубках, в царской «токарне», в маленьком кабинете во дворце царевны Наталии Алексеевны на Московской стороне…

Чтение, рассматривание различных рисунков, гравюр и чертежей (не только для эстетического удовольствия, но и для извлечения практической пользы) было одним из любимых занятий Петра в часы одиночества, в часы отстранения от дел, в часы досуга. Это был уход в иной мир – огромный, таинственный и прекрасный. Как о многом свидетельствует, например, тот факт, что в постоянном личном пользовании царя находился замечательный альбом рисунков Марии-Сибиллы Мериан, изображавших насекомых и цветы…

Среди сподвижников Петра, «птенцов» его гнезда, было немало тех, кто собрал огромные собственные библиотеки: знаменитый Якоб Брюс и лейб-медик Роберт Арескин, дипломат Андрей Матвеев и архиепископ Феофан Прокопович, фельдмаршал Борис Шереметев и Андрей Остерман, князья Дмитрий Голицын и Александр Меншиков (хотя в отношении последнего до сих пор бытует мнение, что он оставался неграмотным – но библиотека его, опись которой сохранилась, была огромной по численности книг и прекрасной по их составу). И среди этих книжников царь Пётр был одним из самых «влюбленных» в книгу и ценивших ее как едва ли не самое главное сокровище.

Библиотека Петра в Кунсткамере. 1741 год

Очень интересны документы, свидетельствующие о том, что из личной царской библиотеки выдавались книги для работы и чтения разным людям. В одной из записей, относящихся к сентябрю 1724 года, говорится о том, что архитектор Михаил Земцов возвратил взятые им три книги, «которые отданы Его Императорскому Величеству». Царская библиотека была «работающей» не только для своего хозяина, но и для