– Я не знал. Просто сказал. Под настроение. Лицо у него было… ну, как у тени с ножом. Я не гадал, я просто… сказал.

Лейтенант откинулся в кресле. Задумался.

Потом встал. Подошёл к двери. Не обернулся.

– Это была шутка?

– Я вообще по жизни шучу. Иногда получается даже до смеха. А тут… слово за слово. Мимо вели чувака, я глянул и ляпнул. Всё.

– Ага. Только нож нашли. Там же, где ты сказал. И кровь на нём – как ты сказал. И девочка в больнице – как ты не сказал. Но теперь мы знаем.

Лейтенант выдохнул. Вошёл второй – с папкой. Открыл, не глядя.

– По времени ты мог быть на месте. Район – совпадает. Камеры рядом не было. Алкоголь – алиби, но слабое. Свидетели – два таких же, как ты. У тебя, Валентин Романович, проблемы.

Валентин помолчал. Руки положил на стол. Не прятал, но и не напрягался.

– То есть теперь, если кто-то пёрнет в маршрутке, а я скажу «воняет» – меня в отравление посадят?

– Перестань играть. Совпадений не бывает. Либо ты был в том доме. Либо с ним знаком. Либо знал, что там было. Откуда?

– Оттуда же, откуда вы узнали, что в этой стране можно на 3 200 в месяц прожить. Нигде. Просто… язык сказал. Бывает.

Лейтенант уже не сидел. Ходил по комнате, руки за спиной.

– Ты знаешь, что если следователь решит – можно открыть дело? По соучастию. По предварительному сговору. По подстрекательству.

– Да хоть по любовной переписке. Я этого мужика первый раз видел. Не знал, кто он, откуда. Просто… черт его дёрнул. И меня – сказать.

Тишина в кабинете держалась крепко.

Лейтенант больше не задавал вопросов – просто смотрел, будто выбирал, кем считать Валентина: подельником, шизофреником или чем-то третьим, от чего в учебниках не пишут.

Дверь скрипнула. Зашла девушка – лет двадцать с небольшим, в форменной рубашке, с кипой бумаг. Прямая спина, пустой взгляд, движения отточены, как у того, кто давно работает не глазами, а алгоритмом.

– Принесли. – сказала она и положила документы перед лейтенантом. – Под протокол. Материалы с обыска. Ещё не зарегистрированы.

Разворачивается, уходит – не глядя на Валентина. Всё по инструкции.

Он бросает ей вслед, лениво, без цели – просто чтобы не было слишком тихо:

– Вот, ещё один домушник. Ходят тут, бумаги подсовывают, будто не к людям, а в чужие квартиры лезут. У таких ключ всегда с собой.

Он усмехнулся, сам не зная, зачем сказал. Просто – язык вперёд головы.

Лейтенант, уже открывший верхний лист, вдруг замирает. Лицо у него – как будто в горле застрял кусок стекла.

– Что ты сказал?

– Да ничего. Про девку. Домушник, говорю. С ключом.

– С каким ключом?

Валентин нахмурился.

– Да просто. Образно. Типа у таких всё своё, подход под каждого. Шутка, блядь. Не смешная? Ну, извините, не вечер КВН.

Лейтенант не отвечал. Только смотрел. Потом перевёл взгляд на лист перед собой.

Перевернул. Перелистнул. Потом медленно поднял глаза:

– Это вообще другой эпизод. Не тот тип. Не тот адрес. Но там тоже – квартира. Вскрытие. И да, при нём был ключ. От соседней.

Он поднял глаза. Валентин – как сидел, так и сидел. Только плечи чуть напряжённее. Улыбка – криво, но держалась.

– У тебя что, хобби – угадывать, кто чего натворил?

– Ага. Лотерея у меня внутренняя. Два из двух. Следующий – инфаркт у генерала, ставлю на понедельник.

– Серьёзно. Как ты это делаешь?

– Я вообще мало чего делаю всерьёз. Обычно просто несу. Иногда – попадаю.

Лейтенант снова замолчал. Как будто ждал, что Валентин сдастся, скажет «ладно, я в сговоре» или «мне дух шепчет». Но Валентин молчал. Только пожал плечами.

– Ну, – протянул он, – если что, скажите там… в кастинге. Пойду, значит, в «Битву экстрасексов». Или как оно у вас?