– Ника, ты про папу не рассказывай, – сказал Маленький Шнобель.

– Почему? – спросила я.

– Это других не касается. Глупые могут дразнить тебя или задавать дурацкие вопросы тебе и маме. Не говори этого никому. Считай, что это твоя и мамина тайна.

– Получается, что иногда нужно врать или не говорить? – задала я прямой вопрос Маленькому Шнобелю.

Маленький Шнобель в этот момент уже покинул качели и штурмовал дерево, пытаясь допрыгнуть до нижней ветки, на вид пригодной для забирания на нее, устройства временной площадки для пребывания или даже для гнездования. Я стояла рядом и пыталась вернуть его на путь размышлений и поиска истины.

– Маленький Шнобель, я же важное спрашиваю, – обратилась я к его разуму.

Маленький Шнобель прекратил на время свои попытки, сел под деревом, подпер кулаком подбородок и стал думать. Я села рядом. Я никогда и никому не мешаю думать, если вижу, что человек правда думает. Потом он повернулся ко мне и сказал:

– Если ты говоришь с плохим человеком, может, можно врать и не говорить правду, если для тебя так лучше. Или убежать. Если ты говоришь с обычным хорошим человеком, ты должен говорить так, чтобы он тебя понял. То есть не выкладывать ему все, что ты знаешь и думаешь, а повернуться к нему понятной и вежливой стороной. Соображаешь?

Тут я стала думать. Маленький Шнобель возобновил усилия по древесному альпинизму. Он залез на мощную нижнюю ветку, уселся, свесил свои ноги и временно явил своим видом полное счастье и довольство. Я подтащила небольшой деревянный ящик, валявшийся метрах в десяти от нас, прислонила его к стволу и с помощью ящика и Маленького Шнобеля тоже забралась на дерево. Там мы сидели, болтали ногами и рассуждали о правде и неправде, о психологах и персональных данных.

– А ты можешь меня познакомить с твоим дедушкой-философом? – спросила я.

– Думаю, да. Я спрошу, – ответил Маленький Шнобель, – с ним интересно рассуждать.

Через пару недель мы посетили дедушку-философа. Маленький Шнобель предупредил, что дедушка-философ не такой веселый, как дедушка-механик. Зато у него оказался очень красивый кабинет. Там были книги до потолка, настоящая картина в раме и три белые головы бородатых мужчин. Они тоже были философами, как объяснил мне Маленький Шнобель.

Однажды нас с Маленьким Шнобелем вернули с прогулки пораньше. Насколько я помню, у Маленького Шнобеля побелел нос на морозе, а я вернулась за компанию, попросившись в туалет. Мы быстренько переоделись и побежали играть в пустую группу. Когда бываешь один в игровой комнате, то сразу же чувствуешь себя королем и властителем всего. Мы как раз хотели покоролевствовать и повластвовать вдвоем.

Однако в игровой комнате нас ожидала чрезвычайная ситуация. На полу, неудобно согнув шею и почти вывернув одну ногу, лежала Аграмена Ивановна. Глаза у нее были закрыты. Она была неподвижна. Лицо и руки, торчащие из рабочего халата, были странного сине-красного цвета.

«Если человек упал и не разговаривает, значит, что-то у него сломалось, – мысль пронеслась у меня в голове, – значит, ему больно и надо звать на помощь».

– Маленький Шнобель, – сказала я, – беги за помощью в медкабинет или за воспитателями прямо на улицу. Скажи, что Аграмена упала и не шевелится. Поторопись.

– А ты останешься? – спросил он убегая.

– Я побегу за льдом на кухню, Аграмена, наверно, сломала ногу или голову, нужен лед. Я точно знаю, – крикнула я ему вслед.

Я рванула на кухню. Повара нигде видно не было. Я подбежала к огромному холодильнику, подпрыгнула и дернула ручку. Ручка подалась. В морозильной камере льда не было, но плотными рядами лежали замороженные тушки цыплят. Они были совершенно заледенелые и для моих целей годились. Всегда важно уметь у разных предметов выявлять общую сущность, которая может быть полезна в конкретной ситуации. Это один из приемов мышления, если вы не знаете.