– В том-то и дело. Картину могли бы изменить ваши сверхспособности, но они, по крайней мере на имеющемся уровне их развития, никак не влияли на здоровье потомства, то есть на его выживаемость… – спохватившись, добавляю: – Простите, что я так грубо и канцеляритом о больном личном вопросе…

Магда отмахивается.

– Пустое. Давно отболело, да и не до церемоний сейчас.

– Ну вот. А кроме того, для заброса группу плановых колонизаторов не могли не снабдить инвентарем и снаряжением, причем речь совершенно не о каких-то высоких технологиях. Вы ведь лишнего шагу в сторону от озера не могли сделать не потому, что там на дне был алтарь тех самых богов, а просто не имели ресурсов на нормальное освоение территории и жили в режиме жесточайшей экономии всего на свете. Не только радио, но и электричества небось не имели, верно? – она кивает. – Ну вот, целенаправленный заброс так не организуют. Разве что где-то в самом начале, когда успела перейти только первая группа переселенцев, базу с аппаратурой перехода разбомбили к чертовой бабушке то ли советские войска, то ли союзники. Такое – допускаю, да. Но раз старшие не оставили никаких материалов – просчитать, которая из наших версий более вероятна, не получится.

Магда задумчиво постукивает пальцами по жесткой кожаной кобуре с «хай-пауэром».

– А знаете, Влад, я ведь соврала. Кое-что от старших остаться могло. Что именно там было и в каком оно состоянии спустя столько лет – без понятия, но готова изобразить схему, где искать.

– Давайте, – тут же соглашаюсь я. Информация бывает неактуальной, бывает недостоверной, бывает лишней для решения конкретной задачи. А вот ненужной – не бывает в принципе. – Если еще сумеете нанести на общую карту само ваше селение, или хоть координаты по сетке назвать…

– Увы, чего не могу, того не могу. Рисунок самой территории вокруг озера – пожалуйста, до сих пор помню все, но привязку к внешнему миру… А от экспедиции Адамса карты его маршрута не осталось?

– Увы, нет. Кроки в журнале кое-где приведены, но больше в стиле «два пальца вправо от кривой березы». Кеттеринг случайно не вел более подробной съемки пути до Рейна на последнем этапе экспедиции, когда вы шли уже вдвоем?

– Нет, да и не до того нам было.

– Жаль. Придется поднимать другие концы.

– Думаете, там действительно будет что-то важное?

Усмехаюсь.

– Уверен на все сто, что все действительно важное вы уже рассказали. Но уверен и в другом: послать в тот район новую экспедицию, чтобы отыскать озеро святой Береники, как назвал его покойный Адамс, и обшарить там все тайники, реальные или гипотетические – можно вполне. Перекапывать долину от и до не будут, конечно, а вот проверить несколько точек – почему нет.

– По одному вашему слову?

– По моему слову плюс одному доказательству, которое у вас все-таки есть и сейчас.

– Какому же?

– Карабин Рольфа, вы ведь сказали, что он тоже от старших остался. Как по-вашему, ваш сын согласится его продать?

– Очень сомневаюсь, Влад. Мой подарок, да плюс это первое его настоящее оружие.

– А обменять на винтовку получше?

– Сами спросите. На такое может и пойти – оружие хорошее, точное, но сейчас делают и более качественное. Да и не такой уж карабин уникальный сам по себе, кое у кого я видела подобные.

– Не в том дело, Магда. Сам по себе карабин Фуррера не редкость. Но швейцарцы – народ не менее дотошный, чем немцы, у них всякий произведенный ствол непременно записан в четырех местах. Только у немцев изрядную часть довоенных записей уничтожили бомбежки с реквизициями, а в Швейцарии до сих пор все как часы. Запрос за ленточку, и какое-то время спустя мы будем знать известную там историю этого конкретного карабина, который, держу пари, в начале-середине сороковых годов «пропал без вести», и имеется последний его адрес. Нетрудно проверить и то, что через орденские арсеналы ствол не проходил, там тоже ведется учет. На полное доказательство не потянет, конечно, обычный переселенец мог «неучтенкой» провезти с собой не то что старую винтовку, а полгрузовика любой легкой стрелковки, ее по орденским правилам нигде не требуется декларировать; однако именно в сочетании с моим словом и вашей схемой такое дает основания порыться, «а вдруг».