– Есть у нас наждачная бумага, посмотри в кладовке или бабушку попроси. Она найдет, а мне уже на работу пора.
…Три дня в доме пахло морилкой, лаком, клеем, а бабушка-генерал ела Марине плешь за «вздорный характер и создание нервозной обстановки в семье». На четвертый день, выйдя утром в кухню, она стукнулась коленкой об отреставрированный стул. Дело явно не обошлось без помощи, руководства и финансовых вливаний бабушки, поскольку обивка сиденья была из явно новой ткани.
– Ну что, довольна, узурпаторша? – За спиной уже стояла мать с очевидным намерением подискутировать о методике трудового воспитания.
– Конечно, довольна, теперь я могу всем говорить, что мой зять умеет реставрировать стулья. А может быть, развесить объявления на столбах о приеме заказов? Во всяком случае, он с чистой совестью может сегодня пообедать и даже поужинать. А если вы хотите иметь в субботу пироги, то пусть починит духовку у газовой плиты, там крышка не закрывается.
– А ты из нее не устраивай посудный склад, тогда…
Но Марина мысленно уже давно «включила» шумовую завесу и была занята совсем другим: этим вечером они с Валентином собирались пойти в ресторан, чтобы отметить годовщину их первой встречи.
Глава 7. Семейная тайна
…И снова было утро субботы, и снова шестое чувство заставило ее оставить любовника нежиться в постели, а самой, выпив крепкий кофе, возвращаться домой. И снова мать-генерал встречала ее в прихожей, только сегодня ее седые волосы были завязаны в низкий пучок, а не убраны в высокую прическу. И уж еще большая редкость – она говорила шепотом.
– Где ты шляешься? Аленка дома не ночевала.
Марина так и застыла, держа в руках пальто и пласт–массовые плечики, на которые собиралась его повесить.
– А Ипполит где? Он с ней? – также шепотом спросила она.
– Ипполит-то как раз дома, а ее нет.
– Почему ты так решила? Может быть, ты просто не слышала, как она вернулась?
– Потому что она мне звонила.
– Тебе?
– Да, мне, потому что она знает, что по пятницам тебя нет. Она, видимо, решила тебе подражать.
– Давай без нотаций.
Они стояли в коридоре и шипели друг на друга. Мать поделилась имеющейся у нее информацией:
– Алена сказала, что останется ночевать у подруги, с которой вместе занимается на этих курсах, английских…
– Почему ты мне не позвонила? – снова зашептала Марина.
– Потому что она меня просила этого не делать. Она еще сказала: «А то мама испортит мне весь кайф!»
– По-ол! – звонко позвала Марина и наконец-то повесила пальто на плечики. – По-ол, выходи, ты наверняка уже проснулся от нашего шипения. Я хочу кое-что выяснить. Я тебя жду на кухне.
Но первой на кухню просочилась бабушка.
– Мариша, ты сначала успокойся, а то наговоришь лишнего. Мы же ничего не знаем.
– Во-от я и хочу узнать, кто у нас муж, где у нас ходит жена…
– Жена у нас отмечала вчера успешную сдачу –«ТОЭФЛ» с однокурсниками. – Над бабушкиным плечом возникла голова Ипполита, а затем он, решив, что прятаться за спиной пожилой дамы стыдно, боком продвинулся в кухню и встал у притолоки.
– А почему ты здесь, а она – там?
– Потому что она встречается с группой.
– Так ты им вроде не чужой…
– Мне вечером ходить нежелательно по людным местам, облавы бывают…
– Ах да, я забыла, что ты в бегах… – почти было согласилась Марина, но потом снова напала на зятя: – Нет, послушай, что ты мне врешь про бега? Ты же сколько раз ходил и вечером, и днем. Вы что, поссорились?
– Нет…
– Я все-таки ничего не понимаю. Разве тебе не все равно, где она?
– Я знаю, где она… – Ипполит старался говорить с ней мягко, как будто она девочка-несмышленыш или старая маразматичка, и это ее просто бесило.