Телефон прозвонил четыре раза.

– Алло, – послышался голос свекрови.

– Добрый вечер, Маргарет. Извините, что звоню так поздно. Я всегда забываю о часовых поясах. Нил еще не спит?

– Джорджи, это ты?

– Да, это я, Джорджи.

– Подожди немного. Сейчас посмотрю.

Джорджи ждала, испытывая странную нервозность. Она казалась себе какой-то восьмиклассницей, звонящей своему парню. Парню, а не мужчине, за которым она замужем уже целых четырнадцать лет.

– Алло, – послышался в трубке голос Нила, сонный и не слишком приветливый.

– Привет, – сказала Джорджи, садясь прямо.

– Джорджи?

– Да… Здравствуй.

– Вообще-то, здесь уже первый час ночи.

– Я вечно забываю о разнице во времени. Эти дурацкие часовые пояса.

– Я… – В его голосе ощущалась досада. – Даже не ждал, что ты позвонишь.

– Я… просто хотела убедиться, что у тебя… у вас все в порядке.

– В полном порядке.

– Рада слышать.

– Вот так.

– Как твоя мама?

– В лучшем виде. Все они. Слушай, Джорджи, время все-таки позднее. Я устал за день.

– Конечно, Нил. Еще раз извини за поздний звонок. Я тебе завтра позвоню.

– Завтра?

– Ну да, завтра. Только пораньше, чем сегодня. Я просто…

– Ладно, – буркнул он и повесил трубку.

Несколько секунд Джорджи сидела, держа возле уха трубку, в которой пикали короткие гудки.

Нил не захотел с ней общаться. Свернул разговор и повесил трубку.

Она даже не успела спросить про девочек.

Она не успела сказать: «Я тебя люблю». Джорджи всегда говорила эти слова, и Нил всегда говорил их тоже. Возможно, кто-нибудь посчитал бы их слова о любви повседневной банальностью. Но для них эти слова были паролем безопасности. Доказательством того, что они по-прежнему одно целое.

Может, она огорчила Нила?

По правде говоря, она всегда доставляла ему одни огорчения, но ее отказ полететь в Омаху огорчил его сильнее, чем она думала.

Все может быть.

А возможно, он просто устал. С четырех часов утра на ногах.

Джорджи вспомнила, что и сама сегодня вскочила в половине пятого. Она вдруг почувствовала себя невероятно усталой. Неужели сейчас придется ехать в Калабасас, в пустой дом, где ее никто не ждет?

Джорджи сбросила туфли, отвернула покрывало и забралась в кровать. Ощупью выключила свет. Но пятьдесят пар грустных мопсьих глаз продолжали следить за ней даже в темноте.

Завтра она снова позвонит Нилу.

И разговор начнет со слов: «Я тебя люблю».

Подойдя к двери кабинета, Джорджи увидела записку, прилепленную секретаршей Памелой. Должно быть, записка появилась еще вчера, а она, уходя вечером, не удосужилась взглянуть.

Джорджи уже звонила ему по дороге, когда ехала сюда. Ей хотелось разогнать холод и скованность их вчерашнего разговора. Его мобильник не отвечал.

Ничего удивительного. Нил часто бросал телефон где попало: на кухне или даже в машине. Иногда отключал, а потом забывал включить звонок. Но чтобы намеренно игнорировать ее звонки… До сих пор такого еще не было.

Джорджи не стала оставлять ему голосовое сообщение. Что-то ее удержало. Но Нил хотя бы увидит, что она ему звонила. Это уже немало.

Их вчерашний разговор был очень странным…

С одной стороны, человек, которого подняли с постели, всегда говорит несколько странно. Но его ответные слова, когда она спросила про мать: «В лучшем виде. Все они». Что значит «все»? На какое-то мгновение Джорджи показалось, будто он говорит о своем отце.

Отец Нила умер три года назад. Он работал мастером в железнодорожном депо. Прямо на работе у него случился инфаркт. Когда Маргарет позвонила сыну и сообщила печальную весть, Нил потом вернулся в спальню. Он молчал. Смотрел на Джорджи и молчал. Тогда она во второй раз видела его плачущим.