Наверняка Макаров думал, что ему пофиг, когда укуренный сажал Алису на мотик. Но ведь именно поэтому она и поехала с ним, что приняла этот пофигизм за надежность.

Я захожу в первый попавшийся магазин. К счастью, там нет покупателей. Подхожу к молодой узбечке на кассе:

– Мне, пожалуйста, сигареты.

– Какие?

– Все равно. Нормальные какие-нибудь. И зажигалку.

– «Винстон»? – предлагает она, роясь на полочке с пачками.

– Отлично.

– Двести тридцать рублей и паспорт.

Паспорт у меня оказывается с собой, но отдать двести рублей за какую-то отраву я не готов.

– А что-то подешевле есть?

Курить я не умею и даже не пробовал, но решаю, что пофиг. С чего-то же нужно начинать.

Буду курить возле школы, за гаражами, где все обычно курят. Заявлюсь и стану дымить им в лицо с наглым видом, как Макаров. Без него они меня и пальцем не тронут. Побоятся, что призову высшие силы.

Прошлой весной, когда они собирались меня в мусорку скинуть, я устроил показательный молебен с взыванием к Всевышнему и проклятиями. Нес, по правде говоря, откровенную пургу, просто пародируя манеру батюшки, благо насмотрелся. А им много не надо, поверили, как нечего делать, сдали назад, один только Макаров сказал, что ему пофиг, и закинул меня в контейнер для пищевых отходов.

Но теперь у меня есть козырь. Галицкий подбросил отличную идею. Припомню им тот случай и скажу, что Макаров умер из-за того моего проклятия.

Это действительно суперидея. Она мне так нравится, что начинает казаться: выполнить обещание, данное Нелли, вполне реально.

Пусть все узнают, что я опасен. Пусть остерегаются и уважают. Брать на себя ответственность за смерть Макарова не особо приятно. Но никто не обещал, что будет легко. К тому же я не должен расслабляться и забывать, что мне пофиг.

Тренируюсь курить за хозяйственным магазином – там такой закуток, где бомжи в туалет ходят. Мерзко, но зато никто из маминых знакомых не увидит. Мне, конечно, пофиг, но на маму это не распространяется.

Вкус у сигарет омерзительный. В горле першит, язык щиплет, голова становится чугунная. Не понимаю, что приятного люди в этом находят, но делать нечего.

Кое-как приноравливаюсь затягиваться так, чтобы проглатывать дым и потом выдыхать его из себя, а не тупо выпускать изо рта. Однако больше одной сигареты выкурить не могу – такое ощущение, что уши заложило, и подташнивает, будто укачало.

Но я все равно очень доволен собой и весь вечер репетирую перед большим зеркалом крутые позы с сигаретой. Знаю, что выгляжу глупо и по-киношному нелепо, однако знаю и то, что репетиция выступления перед зеркалом приносит отличные результаты. По крайней мере, при подготовке докладов я всегда тренируюсь, глядя на свое отражение.

На следующий день я так вдохновлен своим новым образом, что совсем забываю прикрыть белую рубашку, и на входе в школу снова попадаюсь завучихе на глаза. Она останавливает меня и так долго кричит, ругаясь, что мозг начинает взрываться.

– Это в последний раз! – напоследок предупреждает она. – Если еще раз подобное повторится, позвоню твоей маме, пусть приходит и переодевает тебя.

На первых двух переменах из школы обычно никто не выходит, мало времени, да и охранник не выпускает – все начинается на третьей. Кто-то бежит в столовую, а кто-то за гаражи.

Я выхожу и как ни в чем не бывало шагаю за Титовым, он мельком оглядывается, но торопится догнать ушедших вперед. И я просто иду следом. Немного не доходя гаражей, он оборачивается.

– Святоша? – В глазах вспыхивает удивление. – Тебе чего?

– То же, что и тебе. – Я делаю вид, что его внимание меня напрягает.