– Ты видела ее вблизи? Шкатулку? – спросил он минуту спустя и продолжил, когда я отрицательно качнула головой: – Наши так и не сумели ее открыть – каменная крышка не сдвигается с места. Хотя никакого замка, по крайней мере, видимого, там нет.

– Может, надо произнести заклинание? – шутливо предположила я.

Эрик весело хмыкнул.

– Пойдем-ка, – внезапно сказал он, беря меня свободной рукой под локоть. – Народ немного рассосался, глянешь на нашу находку, пока не прибыл транспорт. Когда еще представится такая возможность?

– Да я как бы и не рвалась...

– Эй, не трусь. Я же с тобой. Да и что плохого тебе может сделать древний кусок камня?

Действительно.

Усилием воли подавив взметнувшийся где-то внутри иррациональный страх, я неуверенно кивнула и на негнущихся ногах последовала за Эриком. Любому другому вряд ли удалось бы меня уговорить – но ему я отказать не могла. Как и себе в удовольствии провести еще немного времени в компании симпатичного американца.

Эрик оказался прав: погруженная в зеленоватый сумрак палатка уже опустела. Археологи были заняты сбором вещей и подготовкой своей добычи к перевозке, но шкатулка все еще стояла посреди небольшого походного стола, притягивая взгляды, как магнит – железную мелочь.

Мы оставили свои кружки у входа, приблизились, рассматривая загадочный артефакт. Прямоугольная шкатулка была сделана из светло-серого отполированного камня, сплошь покрытого завитками непонятных символов, и выглядела на удивление... новой. Словно и не пролежала в земле черт знает сколько сотен лет. Как и сказал Эрик, никакого запорного механизма на ней не наблюдалось – массивная крышка просто лежала на корпусе, наверняка тяжелая, но не настолько, чтобы ее не мог поднять взрослый мужчина.

Словно прочитав мои мысли, Эрик медленно потянулся к шкатулке, и я схватила его за руку прежде, чем успела осознать, что делаю.

– Не надо.

– Почему? – удивился он. – Я к ней еще не прикасался. А ведь она так и манит к себе... Чувствуешь?

Я перевела взгляд на шкатулку, понимая, что он прав. С той самой секунды, когда я вошла в палатку, меня тянуло к этому предмету незримым арканом. Светлый камень, казалось, мягко мерцал в полумраке, а покрывающие его символы выглядели странно знакомыми – хотя это было совершенно невозможно. И шелест... нет, едва слышный шепот вдруг пронесся по помещению, обдав наши лица потусторонним холодом. В нем был зов... и обещание... и неясная тоска...

Завороженная, я больше не пыталась остановить Эрика – и уже не могла остановиться сама. Мы коснулись гладкой поверхности крышки одновременно, сдвинули ее и подались вперед, пытаясь заглянуть внутрь. И с криком отшатнулись, когда навстречу нам ринулась густая, текучая, непроницаемая тьма. Она облепила нас, мгновенно пробралась под одежду, а затем – и под кожу, побежала по венам острой ледяной болью, голодная и ненасытная, как пробудившийся от долгой спячки зверь. Нашим крикам вторили вопли боли и ужаса снаружи – похоже, тьма добралась и до остальных.

Я упала на землю, выгнулась дугой, чувствуя, как выворачиваются из суставов руки. Тело ломало и корежило, словно в эпилептическом припадке, глаза застилала кровавая мгла. Боль не оставила в голове ни единой ясной мысли, кроме одной: это конец. Что бы мы ни выпустили на свет божий из этого ящика Пандоры, оно нас убьет – нас и, возможно, весь мир.

И на этой мысли мое сознание наконец отключилось.

* * *

Белое. Все ослепительно-белое, холодное и стерильное, как в операционной.

Об этом я подумала, открыв глаза после долгого кошмарного сна, полного тьмы и преследующего меня зловещего шепота. Не торопясь садиться, поднесла к глазам ладонь, пошевелила пальцами, желая убедиться, что действительно жива. И только потом приподнялась на локте и внимательно оглядела помещение, в котором очутилась.