– Ты? Оскорбил женщину?! Ушам своим не верю! Леша, ты явно переутомился.

– Зайду проведаю ребят, потом к ней, а после вернусь, ты пока вздремни немного.

Он поговорил со своими матросами; состояние их было удовлетворительное, настроение – хорошее.

В ординаторской Лежнёвой не оказалось. Алексей обнаружил ее в противоположном конце коридора, в маленьком кабинете. Лежнёва сидела за столом, в изнеможении уронив голову на руки, и, по всей видимости, спала. Белый колпак свалился с ее головы, собранные в узел волосы распустились; роскошные каштановые, вьющиеся и блестящие, они рассыпались по спине и плечам. Рядом, на краешке стола, лежали очки.

Стук захлопнувшейся двери разбудил Лежнёву; она с протяжным вздохом пошевелилась и столкнула локтем очки на пол. Алексей подобрал очки, вложил в нагрудный карман своего кителя и стоял перед ней, ожидая, когда она обратит на него взор пронзительно-синих глаз. Это не замедлило случиться: Лежнёва вскочила и стала поспешно нахлобучивать на голову колпак, второпях надела криво, кое-как запихала под него волосы, однако две длинные пряди свисали ей на плечо. Алексей собственноручно заправил непокорные пряди под колпак.

– Что вы делаете? – растерянно спросила она.

– Помогаю вам прятать этакую красоту. Да, надо еще надеть очки. Непростительно выставлять напоказ такие чудесные глаза.

– Да-да, очки, где же мои очки? – Она принялась шарить руками по столу, опрокинув при этом несколько предметов. – Не могу найти. Помогите же мне, я плохо вижу.

– Они у меня в нагрудном кармане.

– Так давайте же их сюда скорей!

– Возьмите сами.

– Товарищ Вересов, немедленно прекратите свои глупые шутки! Сейчас же верните очки!

– И не подумаю. Они перед вами. Вам стоит только протянуть руку.

– Ах так? Отчего вы все время насмехаетесь надо мной и пытаетесь оскорбить?

– Я прошу прощения за то, что обидел вас вчера. Но ведь и вы не выказывали мне особой благосклонности.

– А почему я должна ее выказывать? Ваша репутация всем известна: вы – герой на море и прожженный волокита на суше!

– Ну вот: кто кого оскорбляет? Нет, теперь я решительно отказываюсь вернуть вам очки. Я требую компенсации за моральный ущерб.

Говоря это, он надвигался на нее; она пятилась с потерянным выражением на замечательно красивом лице. Скоро отступать ей стало некуда.

– Не подходите ко мне, – взмолилась она и уперлась ему рукою в грудь.

Он обнял ее и крепко поцеловал в румяные губы.

– Вот теперь я удовлетворен, – сказал он и надел на нее очки. – Сейчас вы меня хорошо видите?

Она завороженно смотрела на него, но ничего не видела, кроме золотых язычков пламени, играющих в его глазах. Потом медленно обошла Алексея, не сводя с него взгляда, подошла к двери и заперла ее на ключ.

– Что вы делаете? – в свою очередь удивился он.

– Сейчас узнаете.

– Черт возьми, да это настоящая подсечка! Вы часто заваливаете мужчин на диван?

– Первый раз. А что, вам не нравится? Сами напросились.

– Постойте, так вы сорвете все пуговицы с кителя.

– Ничего, я их пришью.

– Осторожно, товарищ Лежнёва, вы меня задушите.

– Не беда, реанимация рядом.

– Это насилие, я подам рапорт командованию.

– Не нарывались бы, товарищ Вересов. Теперь вам никто не поможет.

– Силы небесные! Как вы прекрасны, доктор!

– Вы тоже ничего, мой командир.

2008 год

Мы стоим на краю ущелья с отвесными склонами; оно такое глубокое, что страшно смотреть вниз. По дну каньона извивается быстрая горная река Азат, к руслу ее вплотную подступают розовые скалистые отроги Гегамского хребта.

Река огибает треугольный мыс, на котором стоит храм Гарни, и скачет дальше по камням меж влажных берегов с тучной почвой, захваченной корнями фруктовых деревьев и кустарников.