Дюшка ухмыльнулся, так что сразу стало ясно, что мальчик отсюда не ушел. На Дюшку это похоже, Дюшка липа, если ему что-то надо… Уболтает. Особенно библиотекаршу, он в эти библиотеки, как в кино, ходит, так что как уговаривать библиотекарш знает. А они его тоже своим чутьем знают – как видят Дюшку, так и думают – вот, Читатель пришел. Хотя и без очков.

– Так вот, – продолжал Дюшка, – я ей и говорю, жаль, что нет «Лунной радуги». Ну, если ее нет, то давайте «Детские годы Багрова-внука». Библиотекарша на меня посмотрела с интересом, а я и спрашиваю – что, Аксакова тоже нет? Жаль… Тогда «Господа Головлевы», мне учительница советовала почитать.

Дюшка рассмеялся. «Господа Головлевы» я пробовал от тоски в осенние каникулы. Дождь три дня подряд, решил помучиться. Четыре страницы осилил, лучше уж в дождь смотреть.

Дюшка рассказывал дальше:

– Библиотекарша как услышала про «Головлевых», так на меня сразу, как на человека, посмотрела. Пошла в хранилище, выносит книжку. На, говорит, посмотри, может, понравится. Я взял, пошел в парк…

Дюшка закрыл глаза.

– Пока не прочитал, со скамейки не слез, – сказал он. – Там вот как раз про это.

– Про что?

– Про вторжение, – спокойно ответил Дюшка.

– Американское, что ли?

– Нет, не американское, конечно. Инопланетное. Вот представь – маленький городок, население двадцать тысяч, железнодорожный вокзал, река, сплавная, все, как обычно. Летняя скучная жизнь, вот как у нас, делать нечего, вторая программа не работает. А потом один пацан замечает странную штуку…

Дюшка оглянулся, и я тоже не удержался и тоже оглянулся. Никого, лес как лес. В лесу вообще часто оглядываться хочется, это мне и бабушка говорит. Вроде как лесовики на тебя смотрят, а ты это как-то чувствуешь.

Осмотрелись мы, постояли минутку и стали дальше потихоньку продвигаться, хотя уже и мне стало ясно, что надо с этими лесными поисками заканчивать.

Не так что-то в этом месте.

– Штуку такую заметил, – повторил Дюшка отчаянным шепотом. – Что люди изменились. Ведут себя странно. Там мужик был – гитарист известный, так он раз – и играть разучился. И другие… Потом выяснилось, что в них пришельцы вселились, чтобы Землю захватить. Но им нужен был радиотелескоп…

– У нас нет радиотелескопа, – остановил я.

– У нас есть Соленый Бор, – возразил Дюшка. – А ты знаешь, что там?

– Нет.

Соленый Бор далеко, километров тридцать или сорок от города в лесу. Дорога туда грунтовая ведет, но не проехать – везде КПП. Наши городские туда и не суются, бесполезно. Говорят, что патрули даже по лесу ходят, смотрят.

– Вот и никто не знает. А может, там как раз радиотелескоп? Или еще что… похуже.

– Что похуже?

– Папка как-то рассказывал, – Дюшка сделал шепот еще глуше, почти неразличимый стал у него шепот. – Они с начальником райпо на рыбалку поехали на Черные озера, за карасями, да заблудились там. Полдня болтались, вышли на дорогу лесную. А по карте никакой дороги и быть не должно. Ладно, потопали по дороге…

Дюшка оглянулся.

Сейчас расскажет ужасное. Я уже привык. Если Дюшка не рассказывает что-то ужасное в конце истории, то и слушать неинтересно.

– Вот они идут по этой дороге, идут, и вдруг папка замечает такую ерунду: дорога вроде песчаная, а следов на ней не остается.

– Как это?

– Не то чтобы совсем не остается, а не держится след. Секунду-другую на песке еще отпечатывается, а потом раз – и нету. И гладко все.

Дюшка развел руками, точно разглаживая невидимую песчаную дорогу.

– Но это еще не все, – продолжал он. – Идут они идут, и вдруг раз – в глазах у папки раздвоилось все, ничего не видит, только слышит – бух, бух, бух вокруг – звуки такие глухие. Папка на землю повалился, за голову держится и лежит, глаза закрыл, по сторонам посмотреть боится. А рядом дядька этот из райпо визжит. И гудит все, точно под землей поезда куда-то едут. Потом стихло.