Я прицелился и снова сбил крапиву. У меня по стрельбе грамота, я первое место на «Зарнице» занял, 2-ю школу обстрелял, если бы еще подтягивался побольше, так победил бы.

– Ну, поставит, – Дюшка забрал у меня винтовку. – И что?

– Ты дурачок, вот что. Ты потом куда с таким пятном на работу устроишься?

Дюшка промолчал, поморщился, выстрелил. Мимо. Он хотя и сын тирщика, сам стреляет плохо, один из десяти в лучшем случае, не умеет сосредоточиваться. Любит стрелять, но не умеет, тут надо чувствовать, талант нужен, это тебе не книжки читать и не ножичком размахивать.

– Что же теперь делать? – спросил Дюшка.

А я не промазал. Причем два стебля срезал, как и хотел. По осени пойду в стрелковую секцию запишусь, как раз возьмут. Стрельба помогает мыслям, я это давно заметил.

– А ничего не делать, – сказал я. – Забыть, и все.

– Забыть…

Дюшка выстрелил. Пульку перекосило, Дюшка достал шомпол и стал выбивать ее из ствола. С настойчивостью, сразу было видно, что ничего забывать он не собирается.

– Это неправильно. – Дюшка вытолкнул из дула смятый кусок свинца. – ЦРУ не дремлет, всем известно.

– Какое ЦРУ? – я не утерпел, пнул стену будки. – Они же дети. Пусть и с ножом.

– А если они не дети? – спросил Дюшка загадочно.

– Как это?

– Ну, если они лилипуты?

Тут уж я посмеялся. Лилипуты к нам как-то приезжали со своим цирком, полгорода приходило смотреть, а я в четвертом ряду сидел. Так вот, лилипутов ни с кем не спутаешь, лилипуты – это маленькие люди, а эти не лилипуты, подростки обычные.

– Ты не знаешь, на что способно ЦРУ, – сообщил Дюшка. – Это не дети, а такие специальные лилипуты. Спецлилипуты! Их с детства воспитывали, чтобы к нам забросить…

– Сам себе противоречишь, – перебил я. – Если они такие подготовленные шпионы, то прокола с деньгами не допустили бы. И с хлебом. И с сигаретами. Шпион незаметен должен быть, а они сразу к себе внимание привлекли. А потом – что они тут ищут? Что у нас искать можно?

– У нас атомную электростанцию строить собираются, – ответил Дюшка.

– Так ее пятнадцать лет собираются строить, никак не соберутся. А ракетную часть со спутников уже сто раз сфотографировали. Что искать-то?

– Не знаю! Может, Соленый Бор?

– Соленый Бор? Так он сорок километров от города! Они туда, что, пешком ходят? А потом там охрана наверняка…

То есть не наверняка, а точно охрана.

Дюшка выстрелил и в этот раз попал.

После этого ему сразу расхотелось стрелять, он спрятал винтовку под крышу и сказал:

– Все равно они мне не нравятся. Они… не такие. Совсем не такие.

– Ты же полстраны объехал, – напомнил я. – Везде все не такие.

– Это да, – согласился Дюшка. – Везде разные… но и одинаковые тоже.

– Как это?

– Да так вот. Мы с предками много ездим, я же вижу – везде все одинаковое. Вот у меня будка…

Дюшка постучал по стене.

– А кто-то шалаш строит, а кто-то на чердаке, а во Владивостоке пацаны фанзы копают. А в Москве голубятни или на деревьях лабазы, но каждый хочет свой уголок. Или самострелку всякую мастерят. Воздушки везде… А в Севастополе некоторые подводные ружья делают.

Дюшка мечтательно закрыл глаза. Не знал, что он еще и подводное хочет. Хотя я и сам бы не отказался, в Косой старице полно рыбы, но ее ни удочкой, ни сетью не достанешь. На что Дюшкин отец рыбак, да и тот не суется.

– Я к тому, что ты можешь выпиливать воздушку или подводное ружье, но все равно… – Дюшка замялся, не зная, как объяснить. – Ты будешь такой же, как какой-нибудь пацан во Владивостоке. А эти… Они другие. Я вот чувствую. Шпионы все другие…

– Эй, вы в будке? – послышался голос.