Это была одежда и провизия. В первую очередь я конечно же накинулся на пищу, разрывая упаковки из тонкого пластика, доставая и жадно запихивая в рот хлеб, вареное мясо, сыр, какие-то фрукты и что-то еще, природу чего я не понял. Но это было не существенно. Главное, что это была еда!

Утолив голод, я развернул одежду. Какой-то клоунский наряд. Мятые зеленые штаны с золотыми лампасами и черная, покрытая аляпистыми красными петухами рубаха с кружевами на рукавах и на воротнике. Женщина умоляюще свела брови, и я понял, что одеть все это необходимо, иначе она меня спасать не станет.

Я переоделся. Но «красотка» никуда меня не повела, а присела передо мной на корточки и вновь сказала:

– Тс-с… – показав пальцем вверх. И добавила: – Дяд'я Сэм.

Это имя окончательно успокоило меня. И, если нужно подождать, то я подожду. Я опустился на пол рядом с женщиной, и некоторое время мы сидели молча, почти не шевелясь. Но время от времени она касалась меня – то руки, то щеки, словно проверяя, каков я на ощупь. Или убеждаясь, что я существую. Внезапно она положила руку мне между ног и слегка сжала. Я подпрыгнул от неожиданности, а она залилась смехом, но тут же оборвала сама себя, повторив: «Тс-с!»

Прошло еще около получаса, как вдруг сверху раздался шорох. Женщина, которую, как я к тому времени выяснил, зовут Ляля, потянула меня за рукав к скобам лестницы. Так и есть: почва у нас над головами расступилась, и через трубу колодца засияли звезды корабельного потолка-карты.

Она поползла вверх первой, я двинулся за ней, и вскоре мы выбрались наверх. Ощутив, как по моему телу пробежал знакомый жар, я, воспользовавшись гравитатом, слегка приподнялся над травой. Ляля испуганно охнула, но при этом крепко ухватила меня за руку и поволокла за собой. Оглядевшись вокруг, я сообразил, что идти ногами будет безопаснее.

На лужайке, которая вчера еще была буквально стерильной, царил форменный бедлам. Тут было человек тридцать мужчин и женщин, одетых примерно так, как Ляля и я. Большинство из них валялось прямо на траве, сваленные, по-видимому, доброй дозой спиртного. Волны перегара и дружный храп подтверждали это.

Неясно зачем неподалеку от того места, где мы, осторожно оглядываясь по сторонам, выбрались на свет, был разбит латанный-перелатанный шатёр. Что может быть нелепее, чем шатер на звездолете? Разве что костры. Они дымили. Да – костры на космическом корабле! Нелепость еще большая, чем шатры. (Позднее я узнал, что и то и другое абсолютно не функционально, что лишь дань традиции и особый шик.) Посередине поляны-пола, прямо в бесценную «умную» траву был вбит толстенный ржавый кол, и возле него, прикованный цепями на руках и на ногах, сидел Дядюшка Сэм.

Я не верил своим глазам. Ляля обняла меня за плечи и, имитируя пьяную походку, поволокла прямиком к Дядюшке. Он нас увидел тоже, но никак не реагировал, по всей вероятности, чтобы ничем не привлечь к себе и к нам внимания окружающих. Мы подошли к нему вплотную, и Ляля усадила меня на траву спиной к пленнику и к пьяному в стельку охраннику рядом, которого я заметил только сейчас.

– Мой государь, слушайте меня внимательно, – тихо и монотонно заговорил Дядюшка Сэм. – Мы в опасности, поэтому, чтобы не притягивать к нам излишнего интереса, не откликайтесь и не спрашивайте меня ни о чем. Я постараюсь сам объяснить вам все – исчерпывающе подробно. Делайте вид, что целуетесь с этой девушкой, а еще лучше, целуйтесь на самом деле.

От такой перспективы меня покоробило, но я послушался его и, стараясь не дышать носом, приник лицом к густым волосам Ляли. Как ни странно, пахли они довольно приятно. Дядюшка вещал: