Костас закатил глаза. Помочь с организацией, ага…

Поищите дураков в другом месте. Кому-кому, а родному брату отлично известно – кто вздумает Полюшке помочь, тот два дня не проживёт. И смерть его будет долгой и мучительной.

– Хас-Була-а-а-а-а-ат удало-о-о-ой, – заголосили за столом. – Бедна са-а-акля твоя-а-а-а…

Сигнал подан, больше ни родителям, ни юбиляру точно ничего не понадобится. Можно смело отправляться домой.

– Ну, и где твой друг? – приподняла бровь Поля, глядя в упор, снизу вверх на Костаса.

Нормальная претензия. Давно ли он подрядился в няньки к тридцатичетырёхлетнему бугаю, размером примерно со славянский шкаф.

– Соня, скажи всем «до свидания», мы едем домой, – Поля попыталась оторвать детские ручонки от шеи Костаса.

Тыковка, естественно, имела другое мнение. Неизвестно, кто её отец, но кто мама видно невооружённым взглядом.

– Нет! Нет, нет, нет! – заголосила Тыковка, извиваясь.

– Соня, – терпеливо повторила Поля, – отпусти Костю, у него дела, – бросила быстрый, незаметный для ребёнка взгляд на чернявую, продолжающую изображать жрицу богини Афродиты.

В тему пришлись Акрополь, статуи и отдельно взятый грек.

– Ночью?! – возмутилась Тыковка. – Нет, не поеду домой! Я Эльза! – объявила она.

– Пойдём-ка, Эльза, – буркнул Костас.

Отнял детскую руку от женской шеи, шейки вернее, по которой скользнул взглядом. Оставалось надеяться, что не слишком похотливым. Если что, у него есть алиби – вод-ка.

Водка виновата, сам он – агнец невинный, не знающий, где у женщины что находится.

От стола с оставшимися гостями неслось:

– На заре-е-е-е ю-юны-ых ле-е-е-ет ты погу-у-у-убишь ейо-о-о-о-о…

Костас двинулся к выходу, помахал рукой юбиляру, тот одобрительно кивнул, показывая на часы – подарок Костаса. Поля спешила следом, переставляя ноги на высоченных каблуках. Господи, как она на этом ходит?

Улица встретила головокружительным запахом цветущих садов и прохладным ветром. Костас быстро сдёрнул с себя пиджак, закутал Тыковку, которая полусонно брыкалась и фырчала, но усталость уверенно одерживала победу над вредностью.

– Проводишь, Кос? – как из-под земли появился Лукьян, со щенячьей надеждой посмотрел на друга.

– Иди, – гоготнул Костос, мазнув взглядом по дамочке, жмущейся в стороне. – Доставлю в лучшем виде.

Нормальная цыпочка. Не Костосу жаловаться, он редко оставался ни с чем, но этот пройдоха, лучший друг по совместительству, умудрялся цеплять самых сладких девочек ещё со школьной скамьи.

– Завтра посидим, – пообещал Лукьян Костасу, кивнув на прощание сестре и племяннице.

Развернулся, поскакал широкими шагами, резво для своего телосложения переставляя ноги. В такт им покачивались кудри на рыжей макушке. Подошёл к дамочке, галантным жестом надел свой пиджак, положил лапищу на тонкое плечо, что-то проговорил, выразительно заглядывая в глаза, та растеклась в улыбке, кивнула, соглашаясь, кажется, на всё.

– П-ф-ф-ф, – раздалось неодобрительно фырканье со стороны Поли.

Как пить дать, завтра заставит старшенького брата принимать ванну из мирамистина.

Остановилось вызванное такси. Поля нырнула на заднее сидение, протянула руки, чтобы перехватить дочку. Костас демонстративно уселся рядом, придерживая уже крепко уснувшую Тыковку.

– Тебя ждут, – буркнула Поля, тем не менее, сдвигаясь, уступая место.

– Настроения нет, – полушёпотом ответил Костас. Назвал адрес таксисту.

Поля демонстративно закатила глаза, фыркнула, поправила юбочку Соне, убрала пару кудряшек от лица, посмотрела с любовью, улыбаясь чему-то своему.

Доехали быстро. Костас выбрался из салона, не выпуская из рук Тыковку, которая доверчиво льнула к нему, сопя носом-кнопкой. Как же он соскучился по этому чувству – ребёнок на руках. Многое бы отдал, чтобы его мальчишки были с ним, но увы… чудес не бывает. Детям в первую очередь необходима мать. Всё, что ему остаётся – вот такие одноразовые акции, как крошки с барского стола.