Ирина активировала сканеры, и портативный аналитический комплекс загрузил символы, пытаясь их расшифровать. Но ничего не выходило. Время тянулось, и вся команда устала наблюдать за ней. Десантник Марк подошёл к воротам и, показывая на один из знаков, проговорил:

– Командир, на поверхности вы активировали такой же.

Ирина и Робинсон удивлённо взглянули на него.

– Точно! Ты молодец, это тот самый знак, который активирует вход, а вот выход какой-то другой, – с удивлением сказала Ирина.

Соловей посмотрела на свою команду, команда не опустила глаз, а смотрели на неё прямо и открыто.

– Ну что, попробуем активировать? – спросила она, её голос был немного хриплым.

– В прошлый раз ты не спрашивала, – откликнулась Эмма с лёгкой усмешкой, но её глаза выдали напряжение.

– В прошлый раз я действовала на автопилоте, понимая, что есть шанс, который упускать нельзя. Теперь другое дело: мы команда, и я отвечаю за вас, – ответила Соловей. Её слова были серьёзными и вескими.

– Хорошо сказала, а мы за тебя! Ну что, ребята, посмотрим, что там за этими шикарными воротами? – сказал Салават, его голос был полон лёгкой иронии, но под ней скрывалась нервозность.

Все согласно кивнули и взяли оружие на изготовку. Эмма достала свой протонный меч, готовая к любому развитию событий.

– Мы готовы. Действуй, – кивнула и Ирина нажала на символ. Вначале ничего не происходило.

Но спустя несколько долгих секунд массивная плита начала медленно подниматься, открывая вход и издавая низкий гул.

Они стояли, готовые ко всему. Плита полностью открылась, и перед ними появился вход. Но то, что они увидели, заставило их замереть на месте.

Когда плита полностью поднялась, перед ними открылась абсолютная пустота, тёмная и неведомая. Внутри не было ни звука, ни движения – только тяжёлая тишина, словно сама станция замерла в ожидании. Свет, пронзающий коридор от их прожекторов, не мог осветить более чем несколько метров, а дальше тянулась чёрная бездна, поглощая всё вокруг. Казалось, что здесь и время, и пространство подчиняются своей собственной логике, не похожей на земную.

Ирина сжала свой пистолет, а остальные, ощутив холод, внутренне собрались, пытаясь справиться с тревогой. Все понимали, что то, что они сейчас видят, не просто вход в тёмный зал. Он выглядел как портал в неизвестность.

– Чёрт, это что-то невероятное… – прошептала Робинсон, оглядывая пространство перед собой. – Вы чувствуете то же самое? Похоже, вся станция как будто живая, как органический мозг. Мы всего лишь инородные частицы этого огромного механизма.

Ирина кивнула, не отводя глаз от темноты. Лёгкая дрожь пробежала по её спине, но она не позволила себе показать страх. Её команда ожидала решений, и она не могла подвести их.

– Давайте не будем терять время, – сказала она твёрдо, несмотря на внутренние переживания. – Мы здесь, чтобы исследовать, а не пугаться. Пройдём немного дальше, осмотримся. Наша задача – выяснить, что это за место и что скрывается там в глубине.

Команда без слов понимала, что времени на рассуждения нет, и двинулась дальше, хотя напряжение висело в воздухе. Каждый шаг отдавался лёгким эхом по залу. Зал, куда они вошли, был широким и полутёмным, потолок почти терялся в сумерках над головами. Свет фонарей выхватывал стены, покрытые загадочными символами. Ни одно из изображений не напоминало привычные письмена или иероглифы – всё выглядело как фрагменты сложно устроенного кода, обрывки неизвестного языка, который невозможно было разобрать. Казалось, станция пыталась «заговорить» с ними, но делала это на своём, непостижимом диалекте.