Мои мысли заметались, словно вспугнутое стадо билей. Мир, который я вижу, воздух, которым я дышу, живая энергия, которую я чувствую… Все исчезнет. Я перестану существовать. Стану частью топлива для космических кораблей.

Я хотел позвать мать на помощь, но захлебнулся вылившейся из водяных легких слизью и не смог произнести ни слова. Передать телепатическую речь тоже не удалось. Мысли запутались еще сильнее. Внезапно я понял, что должен бороться за жизнь. Доказать, что достоин права на существование.

Мгновенно сосредоточившись, я сгенерировал защитную энергетическую волну, завернулся в нее как в кокон. Я знал, что малейший контакт с силовым полем причиняет невыносимую боль. Сделал шаг назад, плотно закрыл глаза ладонями, чтобы их не выжгло, и прыгнул прямо на мерцающую прозрачную стену. От ужасной боли я взвыл. Мощный разряд прошел сквозь тело, раздался щелчок.

– Он замкнул силовое поле! Никто так не мог! – кричала дежурная.

Я дрожал, стоя на коленях. Тихо поскуливал – один раз в жизни показал слабость, больше не повторю той невольной ошибки. В открытые глаза полилась кровь. Я поднял руки и увидел, что на них почти нет кожи.

– Мой сын должен жить! – угрожающе рявкнула Мелмена. – Это приказ!

– Как скажете, госпожа, – ответила дежурная инкубатора. – Но знайте, ваш дефектный проект не найдет себе пару и не оставит потомства. Ни одной женщине столь низкокачественный производитель не нужен. Его сестра Кела, дочь Кимара от первой жены, лучше по экстерьеру, и то не смогла найти себе мужчину. Кела Норри осталась одна, и ваш сын обречен на одиночество. Подумайте, что лучше – исчезнуть в молекулярном расщепителе или всегда быть одному?

– Не слушай ее, Эйнар, – мать подскочила ко мне, облизала мой израненный нестандартный нос. – Я передам тебе память нашего предка, древнего вождя. Ты увидишь потерянный мир, где больше ценились сила, храбрость и ум, чем экстерьерные качества. В ту пору вождем племени мог стать охотник с длинным носом и глазами разного цвета.

– Напоминаю, за телепатическую передачу личной информации “свежим” по закону предусмотрена казнь, – прошипела дежурная.

– Пусть так. Избавите меня от мучений. Последние дни жизни самые тяжелые. Кимар отказался от добровольной утилизации. Я видела, как он страдал.

Дежурная недовольно зарычала, отступая.

– Я верю, ты найдешь любовь и обретешь счастье, – мать обняла меня за плечи, передавая исцеляющую энергию, потерлась маленьким носом о мою щеку. – Желаю тебе удачной охоты, сын!

В регенерационной камере восстановилась моя кожа. Подгоревшие волосы робот коротко подстриг.

Одевшись и натянув кожаные сапоги, я вышел из камеры. Легкий синтетический костюм черного цвета прилегал к телу, не сковывая движений.

Мелмена вновь спорила с дежурной инкубатора:

– Мой сын… в корпорации рабовладельца Латара… Я против распределения.

– У него высокие показатели эффективности взаимодействия с искусственным разумом, – утверждала дежурная. – Латар способен упорядочить его неравномерное мышление. Центральный офис “Горного Пыльника” – лучший из вариантов трудоустройства. Специалисты корпорации востребованы во всех регионах планеты и за пределами Нелии.

– Допустим, – Мелмена ощутила мое присутствие и обернулась. – Постарайся успешно пройти все испытания, сын. Ты сможешь победить, я знаю… Прощай… Я записалась на добровольную утилизацию. Нам больше нельзя контактировать.

Я смотрел в ее угасающие зеленые глаза и мечтал об еще одном контакте. Прикоснуться к ней, обменяться мыслями.

Она ушла. Спустилась в лифтовой кабинке. Отголоски ее импульсов пропали далеко внизу.