Но таких безобразий, какие творили двое молочных братьев – наследник и сын солдата, она и вообразить не могла, не говоря уже о том, чтобы воплотить в жизнь.

– И что же вы думаете?! – говорил Ру’Рар. – Мы ночью пошли подкладывать крыс тем советникам владыки, которые осмелились критиковать его предложение по бюджету.

– А сколько вам было лет?

– Шесть-семь, не больше, – ответил он.

– А как вы вообще очутились на совещании?

– Нам надо было – вот мы и очутились, – весело рассмеялся он.

Ра’хард сидел и молчаливо улыбался. Видно было, что ему очень приятно, что его брат и его женщина нашли общий язык. Но он был сегодня задумчив.

Он вспоминал отца и мать, которые всегда были для него владыкой и владычицей. Блестящее образование, очень строгое воспитание, крайние требования. Но тепло, сочувствие и любовь… Все это было в жизни маленького наследника. Но было в другом месте.

У кормилицы. В ее семье. Мать Ру’Рара была простой женщиной. Умела читать, писать и считать – не больше. Но она была добра. И ее доброты хватало не только на собственного сына, но и на наследника.

Сына. Наследника…

Вчерашний вопрос Наташи о том, предохраняются ли они, всколыхнул все самое темное и безумное, что в нем было. Он понимал, что она спросила не потому, что хотела уязвить. Скорее всего она и не знала, что вот уже сто лет для темных этот вопрос… сродни даже не оскорблению. А признанию того, что их раса вымирает.

Почему она спросила?

Волновалась насчет своего будущего?

Раньше владыка темных знал, что наследник у него будет, неважно, от кого и каким образом ученые этого добьются. В конце концов, жизнь у темных эльфов очень-очень длинная, а упорства не занимать. Однако с того момента как в его жизни появилась На’Аталия, он хотел ребенка именно от нее.

Видимо, у нее были другие планы на будущее, раз она спросила так. И при мысли об этом хотелось все крушить и ломать. А еще уничтожить соперника. Конечно, таким образом, чтобы его избранная никогда об этом не узнала.

Не узнала… Что-то для пары недель знакомства набирается слишком много информации, которую надо скрыть от земной женщины. И это угнетало.

Через день они прибывали на Альрам. И, насколько он изучил Наташу, первое, что она сделает, – это потребует подключения планшета к галактической информационной сети. И отговориться тем, что ее нет и на планете, как не было на флагмане из-за режима секретности, не получится.

Он крутил ситуацию и так и эдак. Полдня провел в тренировочном зале. Но сегодня решил не мучить ни в чем не повинных штурмовиков из отряда призраков – брат намекнул, что лекари не справляются. Поэтому владыка уничтожал боевые тренажеры. Тренажеры уничтожались быстро. И успокоения это не приносило.

Владыка понесся в пещеру. Сумрак принял его. На душе стало чуть-чуть легче. Но… сумрак не пускал его дальше – не желал становиться тьмой.

Он упал на живот, раскинул руки и ноги. Темные же не умеют стоять на коленях, даже когда о чем-то исступленно молят.

– Помоги мне, Мать-Тьма. В мудрости своей укажи путь…

И в первый раз за свою долгую жизнь владыка претемный лур Ра’хард почувствовал, как Тьма его отвергает. Это было больно. И… Он и сам знал… Это было правильно. И конечно же он знал, что должен делать дальше. Прекратить игру иллюзий. И, подойдя к Наташе, рассказать ей правду.

Тут даже не нужно обладать его талантом, чтобы просчитать, что произойдет.

И что остается ему? Шесть дней счастья – а потом пустота и воспоминания о том, что могло бы быть?

Знать, что эта женщина где-то есть, на другом конце Галактики. Но больше никогда не подойти к ней, не обнять, не прижать к себе?