Возможно, надо было и разведку выполнить с флаера. Валентин пошел на риск, доверив эту миссию медлительному Мареку. Он-то с большей вероятностью останется незамеченным – но время, время… Из головы не шла мысль: а ну как туземцы успеют запустить свою ракету?

Не должны успеть. По всем прикидкам не должны… Ну а вдруг? Бывают в жизни добрые чудеса, но случаются и злые.

На Терре эта мысль не дала бы спать. На Дне утомленный Валентин уснул сразу, как только упал в гель-кровать.

И пошли дни ожидания. С утра до вечера Валентин отмокал в бассейне – отращивал жабры, как, пьяно гыгыкнув, выразился торгпред. Агентуру не тревожил. Наметил день решающей операции и мысленно зачеркивал клеточки в воображаемом календаре.

Еще не хватало делать это въявь!

Марек вернулся на день позже, чем рассчитывал. За эти дни ничего не случилось, но Валентин изнервничался. Тем радостнее он встретил летающий бублик и жалел, что не может предложить гению тайных операций бассейн и бокал хорошего вина.

– Как впечатления от Дна? – спросил он.

– Скучно, – ответил Марек. – Воздух плотный, полет медленный. Если бы не шторм на обратном пути, то и вспомнить было бы нечего.

– А… задание?

– Выполнено полностью. Можно скачивать данные.

Информацию скачали. Валентин всмотрелся в трехмерную прозрачную модель Клоаки Сатаны и не подпрыгнул от радости лишь потому, что прыгать на Дне никому не захочется.

– Вот тут, видите? Леонардо, видишь? Что это, по-твоему?

Морща лоб, Квай соображал, как бы не попасть впросак.

– Э-э… магматический очаг?

– Точно. Подповерхностный и довольно неплохой. Главное, как раз под западным валом. Марек, вам видно?

– Это уже не мое дело, – равнодушно проговорил бублик.

Он был умен, и он был прав, предполагая, что Валентин предпочтет обойтись без него на завершающем этапе операции. Он знал людей. Такие, как Валентин Прямухин, ни с кем не делятся успехом – в лучшем случае отщипывают крохи. Что ж, крохами удовлетворится Квай, а Марек Бем отбудет на Терру, где ему без спешки выращивают из стволовых клеток новое тело – настоящее биологическое, а не бублик с пропеллером.

– Что ж, как вам будет угодно. – Неопытный слушатель не уловил бы радости в голосе Валентина. – Во всяком случае, спасибо. Вас точно не засекли?

– Смотря кто. Местные птеродактили – те интересовались. Пришлось их разубедить.

Валентин не стал спрашивать, какое оружие вмонтировали конструкторы в тело посмертного киборга. Возможно, Марек и не ответил бы.

– М-м… а туземцы?

– С вероятностью девяносто девять и девять – нет.

– Прекрасно. Главное, теперь можно обойтись без лучевой пушки… Какой роскошный магматический очаг, а? Одну ракету с гравитонной головкой вот сюда… или вот сюда… и кончено дело. Никто не обвинит Терру в диверсии. – Валентин сиял. Сиял и Квай, но не столь ярко: подозревал, что начальство еще втянет его в неприятности. – Смоделируем, подсчитаем, куда лучше ее направить. Флаер потянет нас двоих и ракету, а?

– Не знаю. – Улыбка Квая погасла, как выключенная.

– Трусишь? Еще как потянет. Перестань экономить мышление, и поймешь. Мне понадобится второй пилот на всякий случай.

Валентину почудилось, что Квай тихонько вздохнул. Наверное, так и было.

– Вы когда-нибудь видели действие гравитонного оружия? – спросил Марек.

– Лично – нет, – сознался Валентин. – Но имею представление.

Теперь ему показалось, что вздохнул великий диверсант.

– Я был на борту «Отчаянного», когда он всадил гравитонную ракету в крейсер Унии, – негромко сказал Марек. – Вам не нужно знать, где и когда это случилось. Просто пограничный эпизод. Вы представляете себе, что такое космический крейсер вообще и крейсер Унии в особенности? После попадания эта громадина попросту обрушилась внутрь себя, а «Отчаянный» испытал такое приливное воздействие, что сам едва не развалился на куски. До сих пор помню, как трещала обшивка. Учтите это. У вас боеголовка меньшей мощности, но все же советую пускать ракету с большой дистанции. И немедленно уносить ноги.