Вит в этом месте скрипнул зубами, но я знала, что права. Неуступчивость сыграла с господином Астафьевым злую шутку, загнав в капкан, и теперь правда не на его стороне. Это было приятно. Но увы, правда и сила — совсем разные вещи, и первая всегда проигрывает второй. Так и вышло.

— Нет, Наташа, — сладко протянул спонсор. — Прима должна не только скакать по сцене с правильным выражением на лице, но еще быть приятной и полезной всему свету. Поэтому заканчивай носиться со своей гордостью.

— И стать девочкой, которая всегда готова, стоит спонсору свистнуть? — от горечи в собственном голосе покоробило. Но я ему позволила так думать, и теперь ненавидела себя за это. И я бы лучше отказалась от партии, нежели позволила Виту сделать меня своей игрушкой. — Слушай, давай откровенно: я была дурой и вляпалась в эту безобразную ситуацию по уши. Признаю, что сама виновата. Мне следует уйти из труппы, пока не поздно?

Я спрашивала серьезно, но, если бы Вит ответил «да», — не миновать ему женской истерики. Если честно, мне хотелось врезать самой себе от одной мысли, что из-за увлечения неправильным мужчиной я могла оказаться в кордебалете снова и, вероятнее всего, надолго. Ну а кому нужна балерина, которая виснет на шее у спонсора? Угробленная репутация? И ради чего!

— Дьявол! — с чувством выдохнула в ответ на свои мысли и отвернулась к окну.

Досада наполняла глаза слезами, но я бы ни за что на свете не расплакалась перед Витом. Увлекшись борьбой с эмоциями, я не сразу осознала, что машина останавливается. Это было плохо, и я затравленно оглядела дверь в поисках рычажка, отпирающего замок. У меня была возможность уйти, но…

— Заканчивай истерику, — раздраженно проговорил Вит и потянул меня за локоть.

Меня его фамильярность дико разозлила, и вместо того, чтобы повернуться, я выдернула руку из его пальцев. Впрочем, этим тоже ничего не добилась: мгновение, и господин спонсор отстегнул мой ремень безопасности, схватил меня за подбородок и заставил повернуться к нему. Между нашими лицами оказалось сантиметров десять, я чувствовала его дыхание на своих губах. Опять. Как в режиме бесконечного повторения. Но возбуждения больше не было — только гнетущее чувство обиды.

— Когда я говорил, что между нами ничего не будет, я не юлил. Ты танцуешь на мои деньги. Это все, что нас связывает, поняла? Твои ожидания — твоя проблема, мои ожидания — моя проблема. И если они на какой-то момент совпали — плохо, но это ничего не меняет. В рекламу спектакля вложены средства, и даже не думай сбежать, поджав хвост, просто потому что все обернулось не так, как ты себе воображала. Поверь, сделаешь это, и не устроишься ни в одну порядочную труппу.

Отчитав меня, будто ребенка, Вит опустил глаза к моим губам и тут же выпустил подбородок из пальцев, будто не доверял сам себе. Мне же захотелось стереть с лица его слишком внимательный взгляд.

Полагаю, от слов Астафьева мне должно было полегчать, но этого не случилось. Пришлось признать, что больно вовсе не из-за труппы или загубленной карьеры. Просто человек, в которого я влюбилась, обещал жениться на другой, а я для него значила не больше развлечения. Хорошенькая балеринка — предмет роскоши плюс капелька соблазна.

— Отлично, — выдавила я хрипло. — Значит, каждый занимается своим делом. Меня это устраивает. — Черта с два меня это устраивало, но мечтать о большем было бы глупостью. Да еще закончилось бы сменой труппы — никак иначе.

За оставшуюся часть дороги мы не сказали друг другу ни слова. И когда машина остановилась около дома тети, я лишь сдержанно кивнула. Запретила себе думать, что все это в последний раз, что все закончилось, толком не начавшись.