– И что было дальше? – спросил я, когда Драк немного успокоился.

– А что могло быть дальше? – Драк усмехнулся, но усмешка получилась горькой. – Я ушёл в Пустошь. Собрал таких же, как я – обиженных, озлобленных, потерявших всё. Мы стали грабить караваны, нападать на посёлки. Мстили. Всем. За свою сломанную жизнь. За своих…

Он снова запнулся.

– Потом я вернулся сюда. Нашёл этого ублюдка-управляющего. И… – Драк провёл пальцем по горлу, единственный глаз сверкнул холодной яростью. – С тех пор я здесь и не бываю почти, но когда появляюсь, захожу в этот дом. Сижу и жду… Не знаю чего… Может, того, что когда-нибудь… когда-нибудь всё изменится.

Он замолчал, уставившись в одну точку. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только жужжанием мух.

– Интересная история, Драк, – сказал я наконец. – И очень… поучительная. Но я пришёл к тебе не за этим.

Драк встрепенулся, словно очнувшись от тяжёлого сна.

– А зачем? – спросил он, его голос снова стал жёстким и деловым.

Взяв бутыль, наполнил стакан и не торопясь его опустошил.

– Мне нужно, чтобы ты поднял своих парней, – сказал я. – И преследовал отступающих песчаников. Нужно добить их, рассеять, чтобы они больше не сунулись сюда. Ты же понимаешь, что если мы их сейчас не остановим, они вернутся. И тогда нам всем придёт конец.

Драк на мгновение задумался, потом его лицо озарила хищная улыбка.

– А вот это дело! – он хлопнул себя по колену. – Давно пора было проучить этих выродков! Я уж думал, ты так и будешь сидеть за стенами, как суслик в норе. А тут такое… веселье! Мои парни будут только рады размять кости!

Он вскочил на ноги, его усталость и уныние как рукой сняло.

– Эй вы, лежебоки! – заорал он, высунувшись в окно. – Подъём! Есть работа! Да такая, что потом несколько лет будете байки травить!

Снаружи послышались сонные голоса, ругань, потом – оживлённый гомон. Банда Драка просыпалась, предвкушая новую добычу и новую резню.

Драк обернулся ко мне, его единственный глаз горел азартом.

– Ну, что, Кир? Ты с нами? Или будешь отсиживаться здесь, пока мы будем веселиться?

– Нет, Драк, – я покачал головой. – С ног валюсь. Нужно отоспаться. Вы не рискуйте там понапрасну. Расстреливайте их издалека. Ну… Не мне тебя учить. Буду ждать вас с победой. И с добычей.

– Будет тебе и победа, и добыча! – Драк подмигнул мне. – Уж мы постараемся!

Он выбежал из дома, выкрикивая команды и подгоняя своих людей крепкими выражениями. Я проводил его взглядом, потом повернулся и вышел на улицу. Утро обещало быть жарким. Во всех смыслах.

Вернувшись в кантину, первым делом покормил своих медвежат, которые уже успели изрядно подрасти, ещё не настоящие звери в силе, но их игры становились все опасней. Они радостно заурчали, увидев меня, и с аппетитом набросились на предложенное мясо. Потом я напился воды, осушив залпом целый кувшин, и, не раздеваясь, завалился спать на свою койку, сняв только кирасу, шлем и сапоги.

Спал тревожно, урывками, просыпаясь от каждого шороха и снова проваливаясь в тяжёлую дрему. Перед глазами стояли картины вчерашней бойни, лица убитых песчаников, искажённые гримасой ужаса, горящие палатки, метавшиеся в панике фигуры. Я видел всё это словно со стороны, отстранённо, как будто смотрел старую хронику о далёкой и бессмысленной войне. И одновременно ощущал на себе липкий пот страха, вкус крови на губах, запах гари и пороха, въевшийся в кожу. Я убивал. Много. Хладнокровно и эффективно. И это не вызывало во мне ни раскаяния, ни сожаления. Только усталость и тупую, ноющую боль в душе. Что-то сломалось во мне. Причём давным-давно, возможно даже до Единства. Может быть тогда, когда я впервые взял в руки оружие и переступил черту? И с тех пор эта трещина становилась всё шире и глубже, грозя поглотить меня целиком. Стану ли я когда-нибудь снова нормальным? Смогу ли забыть прошлое и начать новую жизнь? Или так и останусь Кровавым Генералом, проклятым героем, обречённым вечно нести на себе бремя пролитой крови, скитаясь по выжженным мирам, пока кто-нибудь, наконец, не оборвёт мою никчёмную жизнь? Вопросы, на которые не было ответов. Только тяжёлая, давящая пустота внутри. И осознание того, что я уже никогда не буду прежним.