Но эйфория от этой молниеносной, почти безупречной контратаки испарилась так же быстро, как и возникла. Когда мы прорвались сквозь основную массу панически бегущих песчаников и наша импровизированная кавалерия, если можно так назвать этот сброд, рассыпалась в нестройную, растянувшуюся цепь, преследуя отдельные, разрозненные группы врагов, стала очевидна вся безрассудность нашей затеи. Несколько десятков всадников, пусть даже таких отчаянных, как мы, против тысяч – это была даже не капля в море, а плевок в океан. Песчаники, видя нашу вопиющую малочисленность и то, что первоначальный, яростный запал нашей атаки начал иссякать, стали постепенно останавливаться, оглядываться, а затем и перегруппировываться. Их вожаки, здоровенные, покрытые шрамами самцы, оправившись от первого шока и унизительного бегства, яростно ревели, ударяя себя кулаками в грудь и призывая своих воинов к отпору. Их гортанные крики, полные первобытной злобы, эхом отдавались от скал.

И они, бес бы их побрал, откликнулись. С отчаянием загнанного в угол, но всё ещё опасного зверя, несколько сотен самых отъявленных, самых здоровых и злобных головорезов развернулись и бросились в контратаку.

– Назад! – заорал я, что было сил, перекрывая нарастающий шум боя.

Голос сорвался на хрип, но я продолжил, чтобы дошло до всех.

– К стене! Все к стене! Быстро, мать вашу!

Приказ, похоже, прозвучал вовремя. Ещё мгновение промедления – и мы могли увязнуть, а потом нас бы окружили и просто растерзали. Всадники под моим началом с трудом развернулись и сломя голову помчались обратно, отстреливаясь на ходу. Но песчаники были уже угрожающе близко, их стрелы и короткие метательные дротики со зловещим свистом проносились вокруг. Несколько старателей и пара бандитов из отряда Драка с криками рухнули со своих сёдел, пронзённые вражеским оружием. Мой Породистый взревел от боли и ярости, когда тяжёлый, зазубренный дротик с силой вонзился ему в мясистую часть крыла.

Ситуация стремительно становилась критической. Нас догоняли. И тут, словно божественное вмешательство, которого я давно перестал ждать, снова появился паромобиль. Он, лязгая гусеницами, выполз из-за очередного поворота серпантина, его громоздкий, неуклюжий корпус почти полностью преградил путь контратакующим песчаникам. И спаренный пулемёт, установленный на крыше, снова заговорил, изрыгая ливень из свинца и огня. Под градом пуль атакующие дикари дрогнули, и яростный напор захлебнулся, ряды смешались, превратившись в мечущуюся, вопящую от боли и ужаса массу. Это дало нам драгоценные мгновения, чтобы оторваться от преследователей и укрыться за спасительной, массивной каменной стеной поселения. Огромный каменный диск, служивший воротами, со скрежетом закрыл проход, отрезая нас от ярости песчаников. Мы были в безопасности. Пока что.

Мы потеряли двоих из банды Драка и троих старателей. Ещё несколько человек были ранены, но, к счастью, не тяжело – в основном царапины и ушибы. Мой Породистый тоже пострадал, но рана на крыле, как выяснилось после беглого осмотра, оказалась неглубокой, хотя и болезненной. Моя Руна Жизни быстро остановила кровотечение. Техномагия, доставшаяся мне в этом проклятом мире, снова сослужила добрую службу. Мы отбились. На этот раз. Но какой ценой, и надолго ли? Мысли, словно назойливые мухи, крутились в голове.

Ами и Чор встретили меня за воротами. Ам'Нир'Юн, обычно сдержанная и холодная, дочь степного вождя, на этот раз не удержалась. Спрыгнув с крыши своего паромобиля с удивительной ловкостью, она бросилась ко мне и крепко, почти отчаянно, обняла. Её тёмные, густые волосы, собранные в тугой узел на затылке, пахли пороховым дымом и машинным маслом. Я неловко, почти рефлекторно, похлопал её по спине, чувствуя, как напряглись мышцы от неожиданности. Чёрт, я отвык от таких проявлений… человечности? Чор Комач, мой синекожий, низкорослый проводник, щурился от удовольствия, но в его маленьких, хитрых глазках плясали весёлые, довольные искорки. Он с явным, почти детским удовольствием осматривал пару трофейных тесаков с костяными рукоятями, которые умудрился каким-то образом подобрать на поле боя во время нашей вылазки. Старый контрабандист и мародёр, что с него взять.