Все депортированные как-то незаметно разбрелись кто куда, ещё не успела осесть пыль, поднятая гусеницами. Поняв, что остался один, я медленно пошёл по пыльной улице, словно охотник на незнакомой территории.

Стоял хмурый жаркий полдень, из пустоши дул пыльный ветер. Я не искал гостеприимства – всего-то требовалось, что найти того, кто продаст мне тауро или цезаря, чтобы на следующее утро отправиться в Посёлок Старателей. У меня имелся Обжора, но он не способен нести меня круглые сутки, время его призыва ограничено. Живой скакун тоже не сможет, но так я смогу пересаживаться с уставшей животины на свежую. Спросить дорогу было не у кого, местные все попрятались по жалким хибарам, служащим им жильём. Неплохо, конечно, сразу было бы приглядеться к местным, жившим здесь, потому что доверие к незнакомцам никогда не было моей сильной стороной.

Остановившись перед огромным сараем с обшарпанной древней вывеской, поскрипывавшей на двух цепях, я прищурился. На ней было грубо выведено: «Тауро и цезари Лукса Грита».

Войдя через приоткрытую створку, я оказался внутри. Здесь пахло прелым сеном, навозом, пеплом и чем-то ещё, неуловимым, будто напоминавшим о том, что здесь бывало много животных и чужих, и своих. Но к запахам в Единстве я уже успел если не привыкнуть, то притерпеться уж точно: хуже было, что внутри царила гнетущая тишина.

– Чего надо? – раздался недовольный голос. – Ты из тех, кого привезли? Работы нет!

Я обернулся и увидел босоногого паренька, что стоял передо мной, с небрежно заломленной шляпой. На нём были старые штаны, державшиеся лишь благодаря потрёпанному куску верёвки. Вид у него был откровенно скучающим, а в глазах отчётливо читалось безразличие.

– Нужен тауро или цезарь. Есть?

Пацан с сомнением посмотрел на меня.

– Есть, – ответил он, сдерживаясь, будто ему не терпелось ответить как-нибудь погрубей. – От пятидесяти до ста ун…

– Покажешь?

– В конце сарая.

Земляной пол бы утоптан до твердокаменного состояния и был завален сеном, эти органические остатки гасили звук шагов. В стойлах длинного сарая действительно нашлись три нахохлившихся, по виду больных цезаря и тауро с почти метровыми рогами.

Я знал, что у тауро рога растут на протяжении всей жизни. Этот экземпляр был уже в почтенном возрасте. Но если задуматься, он и нужен мне ненадолго, доехать до Посёлка Старателей, выстроенного вокруг оазиса. Это несколько дней верхом вглубь Кровавой Пустоши. После встречи с Ами и Чором, уже пересяду на свой броневик, специально заказанный мной для таких вот вылазок. После этого от тауро можно и избавиться. Больных птиц в качестве транспорта лучше не рассматривать вовсе.

– Сколько за тауро? – спросил я.

– Сто ун…

– Животное старое, я столько платить за него не буду. Давай сойдёмся на шестидесяти?

– Сто ун… Этот тауро стоит сто ун, – упрямо проговорил паренёк, протягивая руку.

– Больше шестидесяти я не дам за него.

– Семьдесят пять.

– Семьдесят, – отрезал я. – И ты назовёшь своё имя, чтобы я знал, с кем больше никогда не торговать в ваших краях.

Парень недовольно поджал губы.

– Мокари Кут, – представился юный грабитель в шляпе. – Семьдесят ун и забирайте своего тауро.

– Почисти его и хорошенько и накорми. Завтра до обеда я за ним зайду.

– Пять ун. Плати вперёд.

– Послушай, мне нужно, чтобы быка кто-нибудь очистил от навоза, сказал я негромко, стараясь держать себя в руках, – а не отвёл его в баню и парил с вениками и мыл с шампунем.

– Пять монет, – упрямо насупился он. – Плата вперёд.

Захотелось усмехнуться, но я не показал этого. В глазах юного бизнесмена отражалась негодующая наглость, которую я привык встречать у юнцов, знающих, что любой пришлый вынужден платить по их правилам. Городок на периферии освоенных краёв жил по собственным законам. Звякнув, местные дырявые монеты ссыпались ему на ладонь.